Был бы «Одноухий», ей не пришлось бы так выматываться. Но его не было рядом, да и вообще не было. И лютая злоба вдруг овладела ею. Злоба на того, кто сделал её жизнь невыносимой. Она вдруг вскочила, подгоняемая этой ненавистью и подала знак детям, что они идут на охоту вместе. Время было к закату, и они должны были дойти до настоящей темноты к тому месту, куда влекла её дикая жажда отмщения. Подростки ещё ни разу не ходили так далеко от своей норы, но мать знала, что они одолеют этот путь. После небольшого дождичка, земля была мягкой и не набивала лапы, как делает это сухая, растрескавшаяся от зноя почва. Дети бежали весело и споро, придавая надежду матери, что всё, что она задумала, получится.

Да, как и задумала мать, всё получилось прекрасно. Дети играючи бежали всю дорогу, будто играя в догонялки. Иногда, она давала им, остановиться. Затем они вновь бежали за матерью, предвкушая удовольствие, от предстоящей охоты. Они точно не знали, что это такое, большая, настоящая охота, но мать им обещала приятное мероприятие, а они ей верили во всем. Когда пути пришёл конец, было уже совсем темно и только одинокая луна, лила на землю свой загадочный свет, от чего всё принимало, тоже загадочный вид. Хоть и были лисята ещё подростками, но они уже многое знали. Чему – то успел научить их отец, что – то передалось с кровью предков, большую часть знаний передала мать, заботясь в одиночестве, за своей оравой. Ей нужно было основательно подготовить их в жизнь, потому что, долго так на износ, она не могла прожить. Оставить детей не приспособленными к этой трудной жизни, значит обречь их на верную смерть с юности. Но она мать и этого она не могла допустить. Она учила их к самостоятельной жизни с самого детства, убегая, надолго за добычей и потом, возвращаясь в нору. Если детей жалеть долго, они погибнут сразу же без неё, не имея опыта к существованию. Что делать, опыт приходит у всех, через тернии жизни. Всё, как у людей.

Ещё задолго до места назначения, мать предупредила детей и они, умело маскируясь, приближались к назначенному пункту. Луна не была им помехой. Они очень хорошо умели двигаться без шума, а заросли их отлично скрывали. Когда цель была достигнута, мать осторожно выглянула из укрытия. И, о чудо! Стадо гусей ночевало на берегу. Они сидели, спрятав головы под крыло, и напоминали белое облако посреди лужайки. У стада был сторож, лиса отлично это знала, поэтому она не кинулась, а змеёй подползла к спящему стаду и первую шею перекусила мгновенно. Она тихонько оттащила тушку подальше и начала своё чёрное дело. Птицы даже не подозревали, как близко от них смерть. Они так и продолжали спать, когда некоторые из них, были уже мертвы и лежали, словно белые, снежные комья на тёмной траве, в призрачном свете луны. Бойня продолжалась не долго, но и достаточно для того, чтобы убить два десятка, а то и больше птиц. Когда гусь сторож поднял тревогу, в воду спустились лишь не многим больше трёх десятков подружек его, перемежающихся молодыми и взрослыми гусаками. Это всё, что осталось от стада более чем в пол сотню голов прежде. Остальные остались лежать, где лежали и ими уже занимались победители.

Когда мать подала команду, лисята моментально подбежали и занялись привычным для них делом. Они с жадностью, какая бывает только в молодости, принялись терзать неостывшие тушки гусей, что лежали прямо в огромном количестве. Некоторые тела ещё трепыхались в смертельной агонии, что придавало лисятам только задора, и они имитировали с ними настоящую охоту. Мать же, оставив детей и дав им полную свободу, не смотря на страшную усталость, принялась за заготовку мяса впрок. Конечно же, всё она не смогла упрятать, но хотя бы часть. Она утаскивала тушки к воде и закапывала их в песок. Прямо у воды рос камыш, и её похоронка была абсолютно не заметна для постороннего взгляда. Когда с этим было покончено, она тоже принялась за еду, теперь уже и сама. Дети её опьянённые обилием свежей, ещё горячей крови и мяса, были сыты, как никогда. Они теперь уже рвали пух с тушек и как человеческие дети забавлялись этим. Перемазавшись в крови, они выглядели настоящими убийцами, и это согревало матери сердце. Её дети растут настоящими воинами, в своём роду.