Софи продолжала говорить так тихо, словно боясь, что тело в лифте её услышит. Или надеялась, что оно ещё сможет. Она извинится, раскается, примет ошибки, и в ответ этот человек встанет. Вот только это всё никак не случалось. В мире Софи не осталось ни удачи, ни чуда.

– Не понимаю, почему ты коришь себя за то, что убило бы тебя. – Деми продолжал стоять в том же положении, скрестив руки на её спине и подбородком едва задевая опущенную голову. Софи сжимала его футболку всё сильней. Единственный миг, на который они перестали быть друг другу противны. – Ситуация была проигрышной, даже ты бы не справилась.

– Наоборот. Я бы всё осилила. – Она одёрнула пальцы, и ткань под её ногтями затрещала. Из груди вырвалось несколько всхлипов. – Я смогла бы помочь, но не стала. Потому что я разучилась думать о ком-то, кроме себя. И ты мне ни к чёрту до тех пор, пока не касаешься меня. И я плевать хотела на то, жив ты или нет. Я могу уйти в любой момент, сразу же, как найду кого-то другого. Ты сказал, что у нас не было выбора. И если бы он был, мы бы ни за что не остановились на друг друге. Потому что в тебе есть всё то, чего нет у меня.

– И, всё же, случилось то, что случилось. – Деми почувствовал, как Софи убирает с себя его руки и вновь отходит к стене. Ей было достаточно. С непривычки даже рукопожатия было много, и терпеть его руки на себе было невыносимо. «От такого можно начать скучать по близким. По тому, как обнимали они». – Может, оно и к лучшему, – тут же заговорил Деми, решив, что сделал что-то не так. В поддержке у него почти не было опыта. – Это большой урок для нас обоих.

– Кого из нас ты пытаешься этим утешить? – Слабый смешок ударил в живот и заставил за него схватиться. Она и не знала, что скопившееся в ней напряжение может привести к такому. Словно смеялась она впервые в жизни. – Теперь ты видишь, в чём дело? Мы оба трусы, слабаки, идиоты. Разница лишь в том, что я думаю, что делаю всё для других, но выходит стараться только для себя. Ты не понимаешь, что берёшь в расчёт каждого, кроме себя самого. Ты чёртов альтруист.

– Выходит, мы неудачники. – Деми улыбался до того естественно, что Софи засмеялась громче. Слёзы щипали глаза и дрожали на её впалых щеках. «Как только он может находить повод для веселья?».

– Так и есть. Я жалкая.

– И я тоже.

– Мне нужна помощь. – Прозвучала короткая просьба. Софи почувствовала, как от сказанного желудок свернулся узлом. Это было выше её сил. Словно тайну, которую она однажды утопила в водах, Кали, вдруг прибило к берегу.

– И я помогу тебе.

– Ты сам нуждаешься в том же.

– И ты уже мне помогаешь. – Деми глубоко вдохнул, понимая, что так и останется неуслышанным. – То, что ты делаешь – настоящий труд. Большой и сложный. Я сам с ним не справляюсь, но ты делала всё за двоих, а с нашей встречи и за всех троих. Ты жива, и это главное. Остальное исправимо.

Снова он это делает. С улыбкой говорит то, что ей нужно услышать. То, что Софи попросту необходимо. «Но откуда ему знать?», – спросила сама себя Софи, и тут же нашла ответ. «Потому что он чувствует то же самое. И мне нужно сказать ему что-то похожее».

Они должны были оказаться разными. Она – горячая река, он – тлеющий в костре уголь. Софи и Деми появились на свет для того, чтобы быть разными, но новый мир сравнял всё старое, чтобы без лишней публики люди наконец смогли стать настоящими. На чистом холсте лучше всего видны краски. Софи тут же вспомнила о Лили. Эти слова точно бы ей понравились. Уголки губ Софи приподнялись. «Рассказать бы Лили обо всём, что случилось с тех пор, как её забрали. Я смогу описать ей каждое Кольцо по памяти».