Все это бред, но что еще хуже, после скандала крупный косметический бренд разорвал с Кэзом Сонгом контракт, потребовав оправданий и заявив, что его амбассадоры должны быть «заботливыми», «чуткими» и «вежливыми». Кто-то даже сделал видео с разбором ситуации, я кликаю на него и просматриваю. За ним идет другое: «Все интервью Кэза Сонга, ч. 1»…

Я не замечаю, как глубоко забралась в эту кроличью нору, пока не обнаруживаю себя за просмотром двадцатиминутного фанатского видео с нарезкой кадров, где Кэз Сонг пьет воду.

– Ерунда какая-то, – бормочу я себе под нос, быстро захлопывая ноут. – Чем я занимаюсь?

Какое-то время я просто сижу в молчании, прислушиваясь к дыханию квартиры вокруг. К щебетанию птиц в ночной дали. К глухому сумбуру фортепьянных аккордов от соседа несколькими этажами ниже.

Затем хватаю телефон. Перечитываю письмо, которое уже фактически знаю наизусть.

И решимость внутри меня крепнет. Снова открываю ноутбук и создаю пустую презентацию, внезапно благодарная за все те случаи, когда Ма просила меня посмотреть ее выступление накануне совещания. Этот опыт мне пригодится.

Большими, жирными буквами я вывожу на первом слайде:

Вскоре я понимаю, что серьезный недостаток моего плана – необходимость поговорить с Кэзом Сонгом наедине.

Потому что Кэз никогда не бывает один. Вообще.

Рано утром возле шкафчиков раздевалки я нахожу его в окружении по меньшей мере половины учеников нашей параллели, завороженных тем, как он разбирает свой рюкзак. Затем, на уроках, они усаживаются рядом с ним и иногда подходят к нему за помощью – это при том, что он далеко не отличник. Даже его прогулки в школьную столовую каким-то образом превращаются в групповые шествия: за ним по пятам следуют как минимум десять человек, предлагая угостить его обедом или пересказать сегодняшнее меню.

К концу физкультуры, пятого урока, я начинаю испытывать беспокойство.

Нет, отчаяние.

Поэтому, когда всех отпускают раньше и мы идем переодеваться, «благоухая» по́том и древним спортивным инвентарем, я облачаюсь в школьную форму так быстро, как только могу, собираю свои вещи и жду возле раздевалки для мальчиков.

Первыми выходят несколько парней с волосами, все еще мокрыми после душа (никогда не понимала, как парни вообще могут принимать в школе душ), и вздрагивают при виде меня. Я неловко машу им рукой.

– Не на что смотреть, – пытаясь выглядеть весело, заявляю я и отступаю в сторону, чтобы пропустить их. – Просто проходила мимо…

К моему безмерному облегчению, следующим появляется Кэз Сонг. Его волосы – не мокрые, а просто влажные – падают на лицо спутанными блестящими черными прядями, и на миг я вспоминаю, как он выглядел на экране прошлом вечером. Как он коснулся щеки той актрисы.

– Привет! – Мой голос звучит громче и выше, чем я рассчитывала, отражаясь от унылых кафельных стен вокруг.

Он замирает. Смотрит на меня.

– О, гляньте-ка! – говорит он наконец; губы его изгибаются во что-то слишком сдержанное, чтобы сойти за улыбку. – Это моя не-фанатка.

Я подавляю дрожь и продолжаю, как будто не услышала его.

– У тебя… у тебя есть минутка?

Мой пульс учащается. Никогда не делала этого раньше, никогда не подходила к парню ни с того ни с сего – а уж тем более к знаменитости. Мы стоим так близко, что я улавливаю легкий запах его шампуня: свежий, душистый аромат, который напоминает мне о лете. Кажется, зеленое яблоко.