Но я решила все же не рубить с плеча и проверить эмпирическим путем, чтобы мое мнение не было предвзятым – а вдруг он тот самый «рыцарь на белом коне», а бывшая – мегера под личиной приятной во всех отношениях дамы?

Отто почему-то показалось, что в моем лице воплотились все его чаяния и надежды, гармонично соединились две его бывшие жены (русский бэкграунд и свободное владение греческим). Он с первых дней заговорил о встрече. Он думал, что в моем лице он обретет верную Скво на всю оставшуюся жизнь.

Недолго думая, он купил билет на Кипр и начал радостно готовиться к поездке.

Мне, сказать по правде, было совсем не до романтики – у меня был в разгаре развод, и, как если бы этого было недостаточно, в ходе плановой медицинской проверки мне поставили диагноз.

Страховки у меня тогда не было, как и денег на частную медицину, а в государственной больнице назначили операцию через два месяца, на конец января.

Я не хотела просить денег у друзей. Родителям не говорила принципиально: если бы моя мама узнала о моем диагнозе, ее бы хватил удар на месте. Поэтому я переживала это все сама.

Это было очень страшно. Мне до сих пор трудно об этом вспоминать. Я не могла есть и спать. В голове был наихудший вариант развития событий. Днем и ночью думала о том, как без меня будут расти мои девочки, они же еще совсем маленькие, и им так нужна мама…

И меня снова начал преследовать по ночам мой самый кошмарный кошмар.

Иногда я думаю, что если бы я могла с кем-то этим поделиться, мне стало бы легче. И, может быть, мне бы перестал сниться этот сон, который так пугал меня в детстве и ужасает до сих пор. Но – не могу. Ни психолог, ни самый близкий человек никогда не смогут разделить со мной это. В случившемся нет никакой моей вины, просто так сложились обстоятельства, но от этого не легче. Похоже, это мой крест на всю жизнь.

Начало декабря. Дома пронизывающий холод, как всегда у нас бывает зимой, а тогда я мерзла еще больше, чем обычно. Помню это постоянное чувство холода, сковывающего изнутри, где-то в костях.

И мысль, сверлящую мозг днем и ночью – меня не будет – как это? Я умру и перестану думать и чувствовать, меня не станет совсем, навсегда. Так бывает? Не укладывалось в голове. Это поймет только тот, кому ставили жуткие диагнозы в молодом возрасте. От души желаю всем читающим никогда не узнать.

Мама бывшего мужа предложила оплатить мое лечение в Израиле, и я никогда это не забуду. К счастью, после двух биопсий в разных лабораториях оказалось, что все не так страшно, и операция в Израиле не понадобится. Потом пару раз случилось так, что я оказывалась рядом в нужный момент, когда ей нужна была помощь. Мы с ней в хороших отношениях, и надеюсь, что так будет всегда.

Отто знал о моих проблемах со здоровьем и поддерживал сентенциями вроде: «Не переживай, у моей матери 20 лет назад обнаружили рак почки и она до сих пор жива, что, несомненно, является хорошим результатом для человека с ее диагнозом и в ее возрасте».

Он именно так и изъяснялся, таким официальным напыщенным штилем. Я думала, что это проблемы перевода: думает по-немецки, говорит по-английски, где-то систему сбоит.

Еще он любил аббревиатуры. Меня он назвал FAM – не потому, что femme fatale, а как акроним из слов «future agapi mou» – моя будущая любовь, мешанина английского с греческим – он немного им владел благодаря первой жене.

Когда в нашем чате заходила речь о моем разводе, Отто для краткости называл моего бывшего мужа «FEH», что на его языке означало «future ex-husband» – будущий бывший муж. Эти акронимы и аббревиатуры в чате двух одиноких сердец выглядели просто нелепо.