«Не то» выяснилось скоро: в одну из наших задушевных вечерних бесед Алексис поведал, что бывшая жена ему изменила, а потом и вовсе ушла, забрав ребенка. Он тяжело переживал ее измену и последовавший развод, и до сих пор мысленно варился в той ситуации, несмотря на то, что прошло уже около двух лет.

С тех пор у него не было отношений – женщин он избегал. По совету друзей он установил Тиндер, я стала одним из первых его «совпадений».

Я тоже недавно пережила развод, и воспоминания были еще свежи в моей памяти, поэтому поначалу с пониманием относилась к изливаемым на меня потокам сознания. Вникала, пыталась сочувствовать и ободрять. Незаметно для себя я стала его жилеткой, когда его накрывало. А накрывало его часто.

Однажды он мне зачем-то прислал фото мужчины, к которому ушла его бывшая жена. Это был смуглый мужичок средних лет с пальцами-сардельками и недельной щетиной на одутловатом лице. Алексис по сравнению с ним выглядел просто эталоном стиля, вкуса и элегантности.

Но кто знает, может его бывшей и был нужен простой и надежный, как славянский шкаф? Или у них полная камасутра в сексе? Или Алексис так достал ее своим пессимизмом, что ей просто надоело быть громоотводом для его плохого настроения?

И главное – зачем МНЕ все это?

Мой собственный стаж в Тиндере тогда исчислялся несколькими месяцами, поэтому я не сразу поняла, что это просто мужчина-тамагочи. Ему не нужно реальной встречи, отношений, закатов, рассветов, ужинов с вином и искрами в глазах, кино в обнимку, вот этого всего…

Все его потребности в общении исчерпываются пинг-понгом из сообщений в духе: «Привет, как дела?». Ну и изредка плакаться в жилетку. Бесплатный психолог.

Впрочем, нет, не только плакаться.

У Алексиса были соседи – настоящие или воображаемые – которые бурно занимались сексом круглые сутки и своими чаечными криками в лучших традициях документального кино про любовь не давали ему спать, есть и нормально функционировать.

Он мне рассказывал, как громко кричит соседка по утрам, как похотливо стонет по вечерам и как смущается и хихикает, сталкиваясь с ним в лифте.

После этого с его стороны пошли какие-то неловкие намеки на тему секса. Я не ханжа и мне было, чем поддержать разговор, но тут он сменил свой юзерпик в вайбере на милое фото сына у рождественской елки в костюме зайчика. Говорить о сексе с зайчиком я решительно не могла.

Постепенно на меня свалился и сам Зайчик, милый пятилетний мальчик с бездонными голубыми глазами – такими же, как у его папы.

Алексис выбил из бывшей жены право опеки «50/50», согласно которой половину недели ребенок проводит со своей мамой, а вторую половину живет у него. Но, честное слово, лучше бы он этого не делал. С его уровнем тревожности это была поистине непосильная ноша.

Он страшно переживал по любому самому пустячному поводу. И выносил мозг мне.

– Он не доел свой ужин сегодня вечером! Наверное, он болен!

– У него грустные глаза! Вдруг его обижают в саду?

– У него болит голова и он хнычет!

– Он засунул палец в окно своей машинки и не может его вытащить! (много ужасающихся смайлов). ААААА что делать?! Вызвать «Скорую»?

– У него синяк на коленке! Я их всех засужу!

Однажды малыш и вправду заболел. Насморк, кашель, температура 38.5. Был поздний вечер. До педиатра Алексис не дозвонился, мать ребенка спрашивать не хотел. Вопросы сыпались на меня градом.

Когда оказалось, что парацетамол температуру не сбил, Алексис пришел в ужас, и уже хотел было везти сына в больницу. Я посоветовала дать мальчику Нурофен и обтереть полотенцем, смоченным в теплой воде, а потом укрыть тонкой простыней.