– Отец Варлам, – сказала Софья Георгиевна, заботливо беря его за руку, – вам не стоит расстраиваться. Они еще не осознали весь ужас своего положения, они пока живут прежней жизнью. Прошло совсем мало времени.

Отец Варлам медленно повернул к ней голову.

– Я страдаю за них, – произнес он, – заблудшие души – причина для горести пастыря.

– Я вас прекрасно понимаю, и я целиком на вашей стороне. – Вы удивительный священник, таких, как вы, единицы. Прошу вас, благословите! – умоляюще посмотрела на него Софья Георгиевна.

– Благословляю! – Отец Варлам перекрестил ее, женщина поцеловала ему руку.

– Вы не поверите, но мне сразу стало легче, – сказала она.

– Так и должно быть, значит, на вас снизошла божья благодать. Но не на них.

– Снизойдет и на них. Это счастье, что Господь послал нам вас.

Несколько мгновений священник пристально смотрел на нее.

– К сожалению, это понимаете только вы, – произнес он.

– И я не сразу стала это понимать, многие годы жила во тьме. Но свет воссиял надо мной. Я очень надеюсь, что однажды это же случится и с Мишей, и с Виталиком и с Ренатой. Вы даже не представляете, как я этого жду.

– Представляю. Жажда Бога – это самая сильная жажда человека.

– Вы правы, батюшка. Только не всегда она посещает человека, – грустно проговорила Софья Георгиевна.

Михаил Ратманов сидел в спальне и с нетерпением ждал появления жены. Он весь кипел от злости. И едва она вошла в комнату, в тот же миг вскочил с кресла и кинулся к ней.

– Софья, объясни мне, что это сейчас было? – брызгая слюнями ей в лицо, прорычал он.

Софья Георгиевна в изумление замерла на месте. Таким разъяренным она давно не видела мужа, если видела вообще.

– Миша, о чем ты?

– О твоем святоше. Кто ему позволил устраивать этот цирк. Мы приняли его в нашем доме, хотя я самого начала был против, но ты захотела, я согласился. Но я не давал согласия на подобные представления. Все смотрели на него, как на сумасшедшего. И, кажется, они не далеки от истины.

Софья Георгиевна попыталась приобнять мужа, но он резко отпрянул от нее.

– Миша, отец Варлам не сумасшедший, он просто так видит мир. По его мнению, он едва ли не целиком пребывает в грехе. И эта страшная пандемия послана нам потому, что мы все постоянно грешим.

– Если ты помнишь, я по образованию историк. И изучал все эти апокалиптические бредни. Их произносили две тысячи лет назад, пятьсот лет назад, ну пусть даже сто, и люди всерьез к ним относились. Но в наше время, это выглядит просто дико. Ладно бы, он нес эту чушь в своей церквушке перед такими же, как он, сумасшедшими прихожанами. Но здесь собрались совсем другие люди. Что подумает мой отец, братья, эта француженка, наконец, о нас? И без того о России в мире черт знает, что говорят.

Софья Георгиевна села в кресло. Она молчала и даже не смотрела на мужа. Это быстро вывело его из себя.

– Почему ты мне не отвечаешь? – закричал он. – Или ты считаешь, что все так и должно быть.

Софья Георгиевна медленно повернула голову в сторону Ратманова.

– А ты считаешь, что что-то изменилось по сравнению с тем, что было тысячу или даже две тысячи лет назад? Ты, в самом деле, думаешь, что грехов стало меньше?

– Мы будем сейчас говорить о грехах?

– А о чем?

– О том, что делать с этим местным Савонаролой. У меня один его вид вызывает бешенство. А уж когда он открывает свою пасть…