Помнится, что бичом в общежитиях в то время было воровство. Частенько из тумбочек студентов пропадали вещи, деньги. Заявлять об этом в милицию руководство не решалось: подрывались имидж и репутация самого благополучного учебного заведения. За наведение порядка взялись сами. Пострадавшие с санкции комитета комсомола устраивали «темную» тем, кто подозревался, и кражи в училище вскоре прекратились. Просто и эффективно. В памяти осталась такая деталь: мне, как секретарю, на общеучилищной линейке комсорги групп еженедельно докладывали о том, кто из комсомольцев за предыдущую неделю получил неудовлетворительные оценки. Это продолжалось до тех пор, пока среди комсомольцев не стало неуспевающих.

Крайне негативное отношение к лени и воровству у меня сохранилось еще с детства, когда из уст нашего деда я частенько слышал, что из всех болезней, из всех человеческих недостатков эти два порока являются самыми опасными.

Уже позже понял, насколько они были созвучны с теми отрицательными качествами, которые советовал избегать великий сын казахского народа Абай:

Сплетня, ложь, хвастовство,

Лень, расточительство —

Пять врагов твоих, коль хочешь знать.

Педучилище окончил с очень лестной характеристикой, смысл которой состоял в том, что я – один из лучших среди учащихся. Дисциплинирован. Любознателен. Трудолюбив. Учусь только на хорошо и отлично. Постоянно работаю над собой, много читаю. Пользуюсь большим уважением среди учащихся и преподавателей. Как секретарь комсомольской организации являюсь инициатором хороших, полезных дел. Активно участвую в общественных мероприятиях не только сам, но и умею привлечь к ним других комсомольцев, обладая хорошими организаторскими способностями. Люблю спорт и т. д.

С такой характеристикой открывалась широкая дорога в институт. Но учиться там было не на что. Мне перевалило за восемнадцать лет, государственная поддержка закончилась. О моем отце, как пропавшем без вести, по-прежнему никаких сведений не было.

Отчим, вернувшись из тюрьмы, продолжал попивать. Семья жила на скудную школьную зарплату мамы.

Надо было устраиваться на работу. И тут обо мне вспомнили…

Как-то в один из летних дней, когда солнце уже клонилось к закату, к нашему дому в селе (я в это время ремонтировал крышу) подкатил на мотоцикле высокий стройный молодой человек. Я узнал его. Это был первый секретарь райкома комсомола Валентин Власенко. В Щучинске мы не раз с ним встречались. Среди студентов он пользовался известностью. С ходу предложил мне работу в райкоме комсомола инструктором по работе среди школьной и студенческой молодежи.

Предложение было лестным. Оно сулило мне хоть какую-то возможность дальше самостоятельно строить свою жизнь, а главное – иметь какой-то заработок. Хорошо помню, что, когда меня утверждали на бюро райкома партии, кто-то с ехидцей спросил: «А пионером был? Какие поручения выполнял?» Что был комсомольцем и секретарем помнил хорошо. А вот пионером, был ли? В нашем отдаленном селе тогда после войны на галстуки и красного материала-то не было. Какая уж тут организация. Я бойко ответил, что собирал на колхозном поле колоски и был, конечно же, единогласно утвержден.

Сейчас уже трудно вспомнить, чем мы там, в райкоме комсомола, занимались. Но вскоре я уехал в родное село. Устроился на работу в школе, вел там физкультуру, в некоторых классах историю, русский язык и литературу.

А поводом послужил довольно банальный случай. В 1961 году, в год своего двадцатилетия, я предпринял отчаянную попытку поступить на учебу в МГУ, на философский факультет. И потерпел неудачу. На пятьдесят мест тогда было подано четыреста заявлений, а к концу экзаменов тех, кто набрал соответствующий проходной бал, оказалось порядка шестидесяти-семидесяти человек, в том числе и я. Открывалась реальная возможность учиться в Москве. Но не тут-то было. При зачислении стало известно, что половина мест на отделении отводится абитуриентам из Африки и Китая. Не исключался и национальный момент. С Москвой, где был впервые, распрощался с чувством обиды и боли. Это была моя первая, самая большая неудача в жизни…