– Да нет, – неохотно ответил Паша. – Я и сам могу.

– У тебя сидушка истрепалась, в следующий раз привезу хорошую. И свитер весь в затяжках. Где тот, с котом, который я привозила в прошлый раз?

Брат молчал.

– Что, отобрали?

Так бывало уже не раз. Дети, не избалованные вниманием и подарками, видя какую-нибудь красивую вещь, могли и отнять у того, кто был их слабее.

– Так, поговорю с директрисой, – я нахмурилась. – Ты сам должен был сказать Анжелике Егоровне, что у тебя отняли свитер. Или они так и будут делать постоянно. Кто это был? Олег со своей компанией? – молчание брата подтвердило мою догадку. На пару лет старше моего Пашки Олег представлял из себя что-то вроде малолетнего главаря интернатовского ОПГ. Собрал вокруг себя шпану, постоянно задирал слабых и маленьких, девчонкам тоже доставалось. А уж ребёнок-инвалид для него и вовсе был лакомым кусочком.

– Не надо! – запротестовал Паша. – Потом у меня проблемы будут.

– А сейчас не проблемы?

– Сейчас он хотя бы не дерётся.

– Вот что, когда в следующий раз приеду и узнаю о чём-то подобном, – я вздохнула, покачав головой. По правде, что я могла поделать? Пожаловаться и выслушать от директрисы всю ту же отповедь про бедных несчастных детей, которым и так в жизни пришлось несладко? Вряд ли мои жалобы могли на что-то повлиять, но от этого желание защитить брата никуда не девалось.

Я расцеловала Пашку и отпустила его в столовую, проследив за ним до поворота, и только потом вышла из здания. Каждый раз сердце щемило так, будто прощаюсь навсегда. Хотелось бы остаться подольше, но надо было ещё заскочить домой до вечерней смены в ресторане, а ехать до Петроградки около часа. В транспорте снова усталость дала о себе знать, я клевала носом всю дорогу, то и дело проваливаясь в беспокойную дрёму, а до квартиры шла в полусне.

– Смотри какие фотки получились, – Юлька развернула ко мне ноутбук, как только я вошла в комнату. – Кла-а-ассные!

Я подошла поближе, чтобы разглядеть. Около недели назад Юлька попросила попозировать меня для страницы фем-сообщества, который она курировала. Их модель заболела в самый последний момент, а я была рядом и согласилась подстраховать. Все предупреждения о том, что из меня ничего путного не получится, были отметены. На лицо наложили абстрактный макияж, обрядили в мешковатые одежды и сделали, кажется, тысячу фотографий. Получилось и правда неплохо. Вот только в девушке на фото было трудно узнать меня из-за всей косметики, которая скрыла черты лица. Но картинка была яркой и мне даже понравилось то, как я выглядела на ней.

– Что пишут? – я посмотрела на зашкаливающее количество лайков.

– Ну, как обычно, – Юлька махнула рукой. – Понабежали тролли и мамкины сексисты. «Бабе место на кухне» и прочая ерунда. А пост о домашнем насилии, между прочим. Зато тут такая дискуссия! Как раз то, что нам нужно, чтобы привлечь внимание.

Я только молча кивнула. Вся эта феминистская тема, которая так волновала Юльку, была мне глубоко безразлична. Я не спорила с ней, но и не особо поддерживала. А вот с Машкой они ввязывались в ожесточённые споры. У них были совершенно противоположные взгляды на роль женщины в обществе, а я не раз выступала в качестве рефери, когда споры грозили перейти в настоящий мордобой.

– Будут ещё несколько постов с твоими фотографиями. Если что, можно будет ещё сделать. Ты же не против? Заработаешь пару тысяч.

– Ладно, – я сняла одежду, в которой ездила к брату и переоделась в свежее.

– Не пойму, чего ты не сделаешь себе портфолио? – спросила Юлька, осматривая меня с ног до головы. – У тебя бы неплохо получилось. Ты и тощая как нужно для модели. И глазищи такие на пол-лица!