– Привет, – переводчик передал Саку слова гоблина ласковым женским голоском, – была водяная буря, и мы задержались.

– Дороги залило? – как можно более вежливо поинтересовался Сак.

– Нет, в водяной буре легко поймать водяную крысу. Они очень вкусные, только нужно есть сразу, пока между пальцев не просочились. Торговать будем?

 Сак героически подавил рвоту и покачал головой. Как и у некоторых африканских народов, у аборигенов этот жест означал согласие.

– Отличные бусы, великолепные зеркала, меняем как обычно? Мешок на мешок?

 Первый абориген кивнул.

– Почему нет?

– Ты нас обманываешь, чужестранец, – проворковал переводчик, едва стихли свистящие звуки, которые издавал один из незанятых самокопанием хоботов, – в твоем мире люп ценится намного больше, чем то, что ты даешь нам взамен. Два мешка за один. Или конец торговле.

 Эти требования его зеленые друзья выдвигали вот уже два года кряду. И с тех пор он не увеличил цену даже на пару бусинок. Сак вздохнул, и стал перечислять сложности, с которыми он сталкивается. Что товар его редкий и контрабандный, что сотни рабов трудятся, день и ночь не покладая конечностей, чтобы наполировать мешок зеркал и напились столько же драгоценных бус. За один кристалл люпа – по своим свойствам не уступающий чистейшим алмазам, он мог дать и сто мешков зеркал. Но, во-первых, переброска грузов на сдвиг стоила немалых денег, а во вторы, плох торговец, который не торгуется. Да и что, если в следующий раз они опять потребуют больше?

– Хорошо, – прервал его, наконец, гоблин, – но в другой раз мы снова потребуем больше.

 "Давай, – подумал Сак, – интересно, сюда каждый раз приходят новые идиоты, или просто эти двое ни черта не смыслят в торговле?"

– Я дам еще… четверть мешка, если вы возьмете меня к себе в селение, – вслух сказал он, – и еще по пять зеркал и бус для ваших женщин – в подарок.

– Ха! Какая женщина решится одеть зеркало? – подал голос второй гоблин. – Это занятие для храбрых. Для мужчин.

 Первый абориген просто печально покивал головой:

– Мы не можем. У меня шесть зеркал, у него пять – мы самые храбрые в селении. И то мы боимся, когда встречаемся с вами.

 "Ага, значит, идиоты все время одни и те же!" – ухмыльнулся про себя Сак.

– А остальные страх как боятся! – продолжал гоблин. – Если вы выйдете за пределы отметок, – хоботы перестали резвиться друг с другом и указали на желтые валуны, окружавшие бункер в радиусе пятидесяти метров, – они решат, что вы им угрожаете, и будут воевать.

– А нельзя ли с ними договориться? Ведь у нас много общего, – не сдавался Сак.

– Нет. Между нами мало общего. Ваша верхняя кожа не обманывает нас – мы видим, какие вы под ней, мы изучили ваш настоящий язык. Вы нам не нравитесь, но нам нравятся бусы и зеркала. Если вы выйдете за пределы отметок, будет война.

 Саку потребовалось все его мужество, чтобы сохранить видимость спокойствия. Оказывается, они способны видеть сквозь костюм-имитацию! И сумели изучить речь. А узнать, что происходит в бункере, они могут? "Вернусь, выброшу все диски с порнухой к чертовой матери!"

 Гоблины синхронно повернулись, вскинули на плечи мешки с зеркалами и, неуклюже переваливаясь, пошли восвояси. Они никогда не прощались.

– Приятно было работать! – как обычно вдогонку крикнул Сак. – Значит, через неделю!

 Второй гоблин, не оборачиваясь, неожиданно поднял вверх руку-ласту. Второй дернул в его сторону головой, и конечность тут же опустилась.

 "Точно, – решил Сак, – ко мне все время ходили два гоблина. Главный и еще один. А теперь со вторым что-то произошло, и первый взял с собой новичка. Значит, им знакомы хорошие манеры. Просто у первого дурной характер. Ну, еще бы – он ведь у них самый храбрый. С шестью-то зеркалами… Как бы поговорить со вторым наедине? Может, тогда наметились бы какие-то подвижки…".