Он не только сам поднялся, но и сам папу подмышки поднял, наклонившись и вытянув руки как подъёмный кран.

Папа с рюкзаком за плечами только ногами в воздухе засучил немного от удивления. Но проводница этого уже не видела.

Так они все вчетвером и вошли в своё купе, занимая три положенных по билетам места. Четвёртого пассажира среди них не было. И его верхняя полка пустовала. Кузьмич только сразу туда залез, чтобы снова Матвея Андреевича не подводить.

Всё-таки пусть не близкий. Ещё успеет надоесть. А пока можно и под чемодан сойти.

Папе тоже пришлось на верхнюю полку лезть. Так было проще выспаться с работы.

Дети куртки сняли и расселись на нижних полках. По-королевски столик заняв и выкладывая добро из рюкзака. Тут же за чай принялись, яйца и курицу. Нагуляли аппетита на свежем воздухе. Самое время – сил набраться.

Поезд тронулся, закачавшись. Все тут же про еду забыли и в окно давай смотреть. Когда на проезжающие рядом перроны и станции поглядываешь – аппетита только прибавляется.

Позже проводница всем бельё выдала, чтобы как дома себя чувствовали.

Вот и получается, что рельсы и шпалы мелькают, курица на глазах исчезает, а чай как будто трубочками высасывают. Один подольёт, другой попросит добавить – так и не стало половина термоса. Пьют уже через не могу, да вкусно причмокивают.

– Конкуренция, значит, – взглянув на это дело с верхней полки, сказал папа. – Что ж, придётся чая у проводницы заказывать. А то и в вагон-ресторан идти.

Но дети быстро наелись-напились. И с ногами на сиденья забравшись, как и робот, долго вдаль смотрели.

Началось приключение. А сытыми за ним наблюдать в тепле – одно удовольствие.

Самим-то идти никуда не надо. Удобно.

Куртки на вешалках над дверью покачивались в такт вагончику. Глядя на них, папа сначала медленно моргал, а затем так долго моргнул, что уже не успел глаза открыть.

Устал лежать без дела на верхней полке. Уснул. Какой с него спрос? Для того, чтобы отдыхать три дня, надо сначала хоть немного отоспаться после посменной работы.

Дети внизу распаковали свои рюкзаки и переоделись с зимнего в домашнее без подсказки.

Жарко в вагоне. Топят что надо. А форточки зимой не открываются. Много не побалуешься. Вспотеешь быстро.

В новой одежде и домашних тапочках оказалось удобнее исследовать вагон. Стёпка со Стивеном тут же исчезли в коридоре, никого не спрашивая. Робот свой – он поймёт. Знает, что значит исследовательская тяга к новым открытиям. А у других чего спрашивать?

Кузьмич тоже так думал. В начале он на столик посмотрел. Курицу никто и не думал убирать, от края отодвинули только.

«Вспомнят, когда голод вернётся», – ещё подумал робот: «А термос даже до конца не закрутили. Упадёт и не будет влаги живительной у людей. Жажда при высокой температуре даже быстрее придёт».

Тогда робот спустился, чтобы прибраться. И закрутив крышку как следует, в окно посмотрел.

Снег идёт – поезд едет, время течёт. Красота!

Потом на сопящего Матвея Андреевича робот посмотрел. Следом в коридор выглянул.

Всё-таки его тоже тянуло на путешествия за пределами купе.

Но мало ли кто на папу спящего позарится? Да и куртки без присмотра висят. А если кто зайдёт, могут и на курицу позариться.

«А как без неё человекам прожить?»

С другой стороны, Стёпку со Стивеном тоже прикрывать надо было.

«Как же без своего человека тут сидеть?» – снова задумался Кузьмич: «Плохо, когда сразу оба взрослых в режим энергосбережения переходят. Жди беды.

Тогда робот впервые столкнулся со сложным для себя нравственным выбором.

Кого защищать?

Заказчика-покупателя Матвея Андреевича, который поставлял модули и платил за электричество для зарядки? Или Стёпку? Робот всё-таки был для него подарком на день рождение. Так что маленький человек мог считаться его хозяином через дарственную.