Но такая лестница все же нашлась…

Зазвонил телефон на столе, Следователь подошел, сел на стул, не спеша снял трубку

– Алло? Следователь Коган! Слушаю Вас…

– Это ты, недоносок? Как раз ты мне и нужен!

раздался из трубки громкий и властный голос

…Урок не пошел тебе на пользу? Снова сунул свой поганый нос в мои дела?

– Извините, я не пойму в чем дело?

Коган побледнел на глазах

– Не прикидывайся дурачком, не пролезет! Зацепил моего парня и подводишь под вышку?

– Вы о ком говорите?

– О Павлове!!! Ты его взял, или второй недоношенный?

Бледность усилилась, затряслись ухоженные руки

– В…в… месте. Но он сознался что был в плену, а я уже доложил руководству, я же не знал что он ваш человек?

– Мне твои оправдания на хрен не нужны! Засунь их себе в одно место! Что ты сказал? Сознался что был в плену? Ну, ублюдок, я до тебя доберусь! Если моего парня расстреляют – я тебя достану даже на дне моря, точнее вас обоих! И делай выводы, тварь!

Из трубки донеслись длинные гудки…

Павлову много раз приходилось видеть испуганных людей, но такого он видел в первый раз: белый как бумага Коган медленно сползал под стол. Увеличенные стеклами очков глаза закатились вверх и даже зрачков стало не видно. Посиневшие губы шептали что-то нечленораздельное и мелко тряслись. В кабинете остро запахло мочой

«-Да он же подыхает на моих глазах, Корюхов кажется переборщил? Сейчас эта гнида сдохнет, и ее вонючий труп повесят на меня. Надо что-то делать пока не поздно?»

Павлов вскочил со своего табурета и схватил со стола графин с водой. Обежал по кругу огромный стол, и, приподняв правой рукой голову следователя, принялся лить воду в полуоткрытый рот, в спешке обливая лицо и шею

Следователь закашлялся и чихнул, открыл глаза

– В правом кармане пузырек с таблетками…

глаза снова закрылись

Пузырек нашел быстро. Высыпал на ладонь пять желтых шариков, и отжав пальцем посиневшую челюсть, по одной запихал таблетки в перекошенный рот. Так и стоял, не шевелясь, держа за шею сползающего со стула своего мучителя

Через несколько минут Коган пришел в себя. Втянул ноздрями воздух и покраснел

.-Последствия ранения, понимаете ли, давно уже мучают, проклятые…

«Интересно? Где это ты, тыловая мышь, получил ранение? В этом кабинете? Ай да Корюхов, чуть – чуть в гроб не загнал лучшего следователя „конторы“. Зря я на него грешил? А недомерок то припадочный оказался – Бог шельму метит! Не много ли таблеток я ему сыпанул, как бы новый удар не хватил?»

– Спасибо за помощь, друг. А где сотрудники, что дежурят за дверью? Неужели не слышали ничего, олухи?

Павлова передернуло

«Нет, гнида, ты мне не друг! Пока ты изводил бумажками и истреблял свой народ, я этот самый народ защищал. Между мной и тобой – огромная пропасть…»

Следователь нажал кнопку под столешницей. В кабинет влетели бугаи

– Арестованного в камеру! Подготовить сопроводиловку, и в «Кресты»! Выполняйте…

К вечеру Павлова перевезли в «Кресты».

А перед самым его отъездом, Коган, в сопровождении бугаев, неожиданно пришел в камеру. Сопровождающие остались стоять у открытых дверей

Посыпались вопросы

– При каких обстоятельствах и где Вы встречались с полковником Кузнецовым? Вы родственники? Кем он Вам приходится?

Павлов сделал вид что задумался

– Родственников по фамилии – Кузнецов, у меня никогда не было. Постойте, да это же Кузя? Точно! Ну, его то, я хорошо знаю, кореш мой по войне. Кажется, до лета сорок третьего, вместе воевали? Ну конечно точно, я у него еще взвод принимал, когда его забрали на повышение в Москву. Постойте, а как он в Ленинграде оказался, когда должен быть в столице? Ну, уж раз приехал сюда, тогда передайте ему чтобы одежонку какую-нибудь сообразил, он мои размеры знает, еще папирос и спичек, ну и продуктов конечно, тут знаете ли у вас хреново кормят. Нет, папирос не надо, лучше махорки больше, и газет на закрутки пусть положит…