– Итак, вы утверждаете, что справку нашли. Если так, то она настоящая и капитан Цветков – реально существующее лицо. На справке есть штамп и печать нашего армейского госпиталя. Я напишу туда и все выясню.
– Пишите, выясняйте!
…Все вышло еще проще. Мне в тот же день удалось дозвониться до штаба армии, и я узнал, что капитан Цветков Николай Федотович действительно там служил и на излечении в госпитале действительно находился.
К сожалению, связаться с самим Цветковым не удалось: две недели назад он был назначен на новую должность и для прохождения дальнейшей службы направлен в одну из стрелковых дивизий, которая была переброшена на другой участок фронта.
И все-таки многое было неясно. Как эта справка попала к Духаренко? Нашел? Сомнительно. А если нашел, то, вероятно, не одну только эту справку, а и другие документы вместе с бумажником или планшетом. Но где же тогда они?
Словом, все получалось сложней, чем казалось сперва.
Мне пришлось задержаться в полку, и утром я вновь увидел не столь уж приятное лицо Духаренко. Я протянул ему протокол для подписи. И вдруг Духаренко спрашивает:
– Ну, а теперь куда меня?
– Что значит «куда»? – удивился я. – Конечно, на прежнее место, на «губу».
– Ну, и долго мне там сидеть?
– Пока не придет ответ на запрос из части, где служит капитан Цветков.
Духаренко призадумался. Он покачивал головой, морщился, шевелил губами. Наконец решился:
– Стойте, гражданин следователь. Не хочу больше темнить, надоело. Тут я, конечно, не все рассказал. Мне, ясное дело, эта справка ни к чему – вот кем мне быть, не вру. Только я ее не нашел. Дело было так.
У этого самого капитана жена – или кто там она ему – моей Фроське вроде как сродственница.
Капитан с женой ехал куда-то, ну, у моей и ночевали. Я на всякий случай на чердаке прятался. А потом – с чего, сам не знаю – заглянул к ним в узелок. Думал, в нем что толковое. А там только и было, что грязная гимнастерка. И в кармане эта самая справка. Я, конечно, гимнастерку назад подкинул. А справку взял. И чего я ее, дурак, у себя оставил, понять не могу…
Рассказ Духаренко показался мне вполне правдоподобным. Я охотно занес его в протокол.
Маршрут ясен. Спутник есть
И вновь я собираюсь в дорогу.
Вынув из планшета карту, аккуратно расправляю ее на столе. Вот здесь – наша часть. А там, за голубой петлей реки, за зелеными островами лесов, – Площанка, маленький черный кружок.
Вчера Прут подписал командировку. Я должен выехать в Площанку и арестовать Цветкова. Старик спросил:
– Все продумал?
– Как будто учел все возможные неожиданности.
– Все неожиданности учесть нельзя, – почему-то грустно возразил Прут. – На то они и неожиданности…
И уже потом, заканчивая разговор, добавил:
– Будь готов к неожиданному…
Карта топорщится. Придавив ее стаканом, обвожу красным карандашом черную точку – Площанку. Так приметней.
Долговязый Клименко тянет шею через мое плечо, дыша мне прямо в ухо.
Он тоже смотрит на карту, щурится и сочувственно роняет:
– Да, брат, моцион-то тебе предстоит основательный. Здесь только по прямой сто с гаком…
– А там, за голубой петлей реки, за зелеными островами лесов, – Площанка, маленький черный кружок.
– Ничего. Вот этим проселком, – я делаю на карте уверенный прочерк ногтем, – доберусь до железнодорожной ветки. А дальше…
– А дальше, – подхватывает Гельтур, – встанешь на четвереньки, возьмешь в зубы папироску и поползешь по шпалам.
– А дальше, – продолжаю я, не обращая внимания на ехидную реплику, – сяду в поезд и доеду до станции Кременное. Там пересадка, и…
Клименко похлопывает меня по плечу;
– Лихой ты хлопец, Алешка!