Не моё, конечно, но на безрыбье и рак — рыба.

— Здрасьте, — одёрнула я на себе халат и приосанилась, а Айболит резко ко мне повернулся, кинув на стол какой-то журнал. А затем принялся пристально меня рассматривать, одевая на свои, безусловно красивые руки, с длинными музыкальными пальцами латексные перчатки.

Ну, и глазищи! Аж мороз по коже. Чернючие, словно ночь.

— И вам не хворать, — уверенным бархатным баритоном проговорил доктор и вопросительно приподнял выразительные брови. — Ну, на что жалуетесь?

— Так, — взмахнула я руками, — с чего бы начать?

— С зубов начните.

— С чего, простите? — на секунду опешила я.

— С зубов, которые вам муж выставил.

— Какой ещё муж? — поперхнулась я, а затем и вовсе закашлялась.

— Какой? Ну, по всей видимости, любимый и родной, вот до такой степени, что вы на него за рукоприкладство даже заявление писать не будете, ибо масик просто перебрал и совершенно не со зла вам с кулака двинул по лицу. Я прав?

— Да нет у меня мужа! — я даже ногой топнула, а затем мысленно перекрестилась, думая, а может, ну его, этого супруга недоделанного. И трусы эти лжеволшебные тоже ну! Лучше одной быть, чем рядом с таким спутником по жизни мучиться.

— Герасимова, вы мне зубы не заговаривайте.

— Да куда уж мне? А с зубами у меня точно всё в порядке. Целы! Но с мужиками и правда не задалось. Сегодня вот, к примеру, чуть не изнасиловали.

— Кто? Всё тот же муж, который не муж?

— Да не муж он мне, Господи!

— Герасимова!

— Романова я.

— Так, Наталья Петровна?

— Снежана Денисовна.

— Учительница?

— А вы откуда знаете?

Айболит рассмеялся в голос, а затем потёр виски и переносицу, выражая тем самым неприкрытую усталость. И, боже мой, как он смеялся. Заразительно и так тепло, что аж сердце забилось сильнее. А я смотрела на него и понимала, что либо сейчас, либо уже никогда.

— Шучу, — пробормотала я, а сама всмотрелась в его чеканные черты лица. На турка похож, ну прям точь-в-точь актёр из того самого сериала, что взахлёб смотрела Вика про любовную любовь. Но красив, не спорю. Не в моём вкусе от слова «совсем», но значит такова судьба.

— Пусть будет Наталья. Григорьева, Герасимова или как там, плевать.

— Да что вы говорите?

— Да, — сглотнула и выпалила, — и мне нужна помощь. Незамедлительная и безотлагательная.

— Слушаю вас, — тяжело вздохнул Айболит и посмотрел на меня так, что моя решимость идти до конца почти сошла на нет. Почти...

Но на что готова женщина, преисполненная идеей заполучить долгожданного мужа и семеро по лавкам? На всё!

Краснеть буду потом, когда стану внукам рассказывать, как бабуля с их дедулей познакомилась.

— Вот, — в одно стремительное движение развязала я на себе халат и повела плечами, скидывая его с тела.

— Миленько, — произнёс Айболит, но я видела, как дёрнулось его адамово яблоко, ибо да, я знала, что сиськи у меня зачётные. Такая двоечка, уверенно стремящаяся к троечке. Торчком и налитые.

— Нравится? – но он, собака сутулая, зачем-то взгляд на мои глаза опустил.

— Простите, но я не поклонник ретротемы, — дёрнул уголком губ мужик, будто бы планировал рассмеяться, но передумал. А затем и вовсе провёл пальцами по щекам, призывая себя быть серьёзным.

Но я-то видела — глаза его ржали!

— Уверяю вас, без этого ретро я буду ещё лучше. Вы же доктор — помогите!

— Девушка...

— Пожалуйста, ну я вас очень прошу!

— Девушка, оденьтесь, ради бога, а то простудитесь. В этом отделении уже отопление отключили.

— Да какое, к чёрту отопление? У меня тут, вообще-то, судьба решается, а вы мнётесь, как девственница! Мне надо! Прямо сейчас. В конце концов, март на дворе! Ну что вам, жалко, что ли? Сунул, вынул и пошёл.