— Не знаю таких.

— Вельцин! — надулась я окончательно.

— Иди сюда, женщина, иначе я просто сдохну, — и он сам подался ко мне, ухватил за кисть и потянул на себя, пока я полностью не выпуталась из своего пледа, а потом не уселась на него верхом, чувствуя, как невыносимо бахает неудовлетворённая похоть у меня между ног. И как красноречиво упирается в меня его каменный ствол. Если бы на мне не было купальника, а на нём плавок, то мы бы точно влажно состыковались.

— Саша, полегче, — отшатнулась я, когда этот мужик жёстко зафиксировал меня за шею и резко приблизился к моему рту.

— Я полегче не умею. Ясно тебе? Если уж целовать понравившуюся мне женщину, то так, чтобы её вштырило и больше никогда не отпускало, — укус за нижнюю губу, и ситуация окончательно рвёт привычные мне шаблоны.

Ну я же приличная девушка. Я же к себе в трусы абы кого не пускаю. Мне свидания нужны, цветы, романтика, флирт. Хоть что-то за что бы я могла зацепиться, чтобы не чувствовать себя дешевкой. А не вот это вот все банное гадство!

Но пока я занимаюсь самоедством, мою голову зажимают словно в тисках его руки, а затем Вельцин нежно, но напористо нападает на мой рот, толкаясь языком внутрь и тем самым посылая огненные всполохи по всему моему уже давно разгорячённому телу.

— Сладкая ты, Виктория, пиздец просто! — лишь на мгновение оторвался от меня Саша, а затем снова принялся качественно насиловать мой рот.

Ох, и как потрясающе он это делал! Кто вообще мог подумать, что эта лысая дубина умел так шикарно целоваться. Мужики ведь в принципе этой наукой пренебрегали, но Вельцин... боже! Он делал это так вкусно! Так нагло неторопливо. Так нежно, что в это самое мгновение я ощущала себя настоящей женщиной, а не тупой, доступной тёлкой, снятой в клубе и привезённой в баню, чтобы там её чистенькую можно было без проблем и лишних возражений натянуть боком, раком и с наскоку.

Нет. Вельцин меня даже не целовал. Он меня смаковал. Ласково покусывал губы, нырял языком внутрь, что-то довольно урчал и всё время ритмично подмахивал бёдрами, врезаясь в мой разбухший клитор и заставляя меня забыть о гордости, девичьей чести и нормах морали.

Заставляя меня его хотеть!

Господи, насколько низко я позволю себе пасть в его руках?

Ибо да, я хотела его! С каждой минутой делала это всё сильнее и сильнее. И даже не пикнула, когда руки Вельцина от моего лица вдруг неспешно двинули ниже, сначала целомудренно наглаживая мне плечи и руки, спину и шею, а затем вдруг уверенно потянули лямки купальника вниз, полностью оголяя грудь.

— Саша! — слишком неубедительно возразила я.

— Я только посмотрю...

И он посмотрел, да! На то, как бесстыже топорщатся мои соски и как совершенно недопустимо они просят ласки. Предатели!

— Хватит, пожалуйста, — почти захныкала я и попыталась прикрыться, но мой рот тут же заткнули новым поцелуем, а руки Вельского принялись «смотреть» мою потяжелевшую от желания грудь. Мять её. Тискать. Играть с сосками: потирать их, пощипывать, сжимать и чуть оттягивать.

Бессовестный лжец! Да и я махровая дура...

— Мы только начали. Ну ты чего? Сама же просила приличный поцелуй, — и этот гад хрипло рассмеялся мне в губы, потираясь стояком через ткань о мою уже давно мокрую щёлочку.

— Перестань, ты просто хочешь меня трахнуть.

— Не просто, Вика. У меня столько всего сложного на уме.

Одна его рука всё-таки спустилась вниз, нагло поднырнула под купальник и с силой сжала ягодицу. А затем тут же смело принялась её наминать, всё ближе и ближе подбираясь к тому самому месту, которое всё уже горело огнём.

— Я не такая..., — вяло попыталась я высвободиться, но мои жалкие потуги были ему, что слону дробина.