Как только по мановению волшебства принца появился ледяной мостик, Грейс осторожно ступила на него, будто проверяя на прочность. Как же странно это – лед, что не тает над парящей, кажется, горяченной водой! Убедившись в прочности конструкции, южанка разбежалась, расставила руки и прокатилась на каблуках своих сапожек и, круто обернувшись вокруг себя, плюхнулась на мягкий мох под деревом неподалеку.

– Я рад, что вас это так веселит, принц Эранор, – прозвучал грубый голос Кэлса. На удивление, лорд Кэлс, который тогда так уперто покинул Совет, один из первых, кто противостоял Карсейну, и сейчас собирает одно из самых сильных восстаний Эритреи. Во втором зеркале был лорд Райманх, а в третьем Эдвин. Вэкс, Броуди и Сэкая в этой войне выбрали сторону тех, кто строит из себя правителей. Они трусы, ничего другого от них ожидать не стоило.

– Но что дальше?

Вытянув шею, девушка с любопытством глянула на зеркала, прислушалась к словам и… изумленно вскинула брови, поняв, что говорит принц с южными лордами из Совета! Да еще и с теми, кто гневно собирался его покинуть. Вот это перестановка сил. Как же вышло так, что те, кто противились женщине в Совете, теперь шли навстречу Эранору? Видимо, рассердил старшее консервативное поколение дерзкий Карсейн не на шутку.

А что касается Кэлса и остальных, то Эрн им и не доверял. Особо в планы не посвящал, говорил крайне поверхностно, и они это видели. Не возражали и не настаивали.

– Хороший вопрос, лорд Кэлс. Для начала подкупайте менестрелей, пусть начинают петь не о любви, а о верности семье Хокк, что они истинные правители Эритреи. Еще, распространите слух, что король Элеманх мертв, его отравили, пусть немного расслабятся и отведут взор на волнующийся народ. Если начнут убивать, им же хуже, люди и восстания ждать не станут, пойду на них войной, – Эранор снова присел перед зеркалами.

– Элеманх мертв? – Ужаснулся Эдвин, а Райманх прикрыл ладонью рот.

– Я разве это сказал? Скажи так и все. На этом достаточно, господа, я свяжусь с вами позднее, – Эранор смазал узор из собственной крови с зеркала, прерывая магию, и сложил их в одну стопку. После поднял взгляд на Грейс.

Грейс не доверяла Кэлсу, не доверяла и прочим лордам, если уж те, кто в лицо показал лояльность, предал за глаза. Однако пока принц не прекратил сеанс вещания, молчала. Слова о смерти короля дернули ниточку нервов, но, к счастью, она точно знала, что это лишь слова. И если слух поможет всколыхнуть народ, придать ему решимости, то так этому и быть.

– Ну как, что сказала Амма? Хауфо передала, что ор Эсфеи сотряс башню лекаря. Все настолько плохо?

– Охо – хох – хоо… – покачала головой принцесса и улыбнулась. – это удивительно мягкая её реакция. Я боялась, что она перекинет ширму и еще и мне с Аммой достанется. Помощница лекаря подтвердила проблемы Эсфеи, но, уверяет, что это лечится. Она выписала сестре травы и диету, какие-то настойки… В общем, все будет хорошо у нее. Знаешь, кажется, она встретила мужчину, который ей приглянулся на Севере. Это кузнец. В Белую ночь он взял её венок. Кажется, это первый мужчина, которым она дорожит. Я не питаю, конечно, никаких иллюзий на счет Эсфи, но вдруг…

Не слишком ли много Грейс болтает о сестре? Кажется, Эранор не то, чтобы ненавидит Эсфею, но и не очень-то о ней переживает. Это и хорошо, ведь красавица сестра, это та, к кому ревновать стоило бы. Впрочем, и холоден принц не был, он интересовался сестрой Грейс, ей было приятно это внимание.

– Хорошо, что ее гнев не разросся. Амма может быть крайне злой, если ее взбесить.

Эрн помнит на себе ее гнев, когда случайно разбил какой-то пахучий флакон. Боги, он вовек не забудет, как она орала, а потом заставила выдавливать яд из змей в качестве наказания. Ему было двенадцать и было жутко трогать змей, зная, что яд их смертелен.