– А вот ребенку забава! Гребешок для невесты! Браслетка! Купи, господин! Для души, не для богатства!

Многие проходили не взглянув. Кто-то останавливался, крутил искусно выточенный из кедра гребень или дивился причудливому украшению на женское запястье, собранному из ловко подобранных кусочков древесины, вынесенных морем. В конце концов у Варко в руках осталась только вырезанная из елки птица с ажурным хвостом и крыльями: перья, сделанные тонким расщеплением размоченных в кипятке плашек, после переплетенья высохли и изумляли несведущего, как такое можно сотворить, не изломав этой хрупкости.

Варко на мгновение задумавшись, вдруг увидел, как к этой изящной летунье протянулась огромная заскорузлая лапища, вся в отметинах старых ожогов и шрамов: только прутки железные на спор гнуть да скулы одним махом сворачивать. Парнишка даже успел испугаться за свою поделку, но прекословить не стал – отдал на посмотр. К лапе прилагался мужик, похожий на вставшего на дыбки медведя, разве что в плечах больше да в добротных сапогах. Широкий ремень, с заклепками в виде наковальни, перетягивал мощное брюхо. Картину завершала буйная рыжая бородища, нос картофелиной и цепкий взгляд из-под почему-то черных густых бровей. Его толстые пальцы на удивление нежно и ловко вертели деревянную птицу, ничуть не принося ей ущерба.

Наконец он спросил, несколько раз переведя взгляд с поделки на Варко и обратно, будто сопоставляя:

– Сам делал, парень?

– Сам, – почему-то смутился Варко.

– Что просишь за сие творение?

– Три медяка, господин.

– Дело твое, парень. Только почто так мало ценишь? Я сам мастер, хорошую работу вижу, – пожурил бородач.

Варко ничего не ответил, только пожал плечами. Как тут больше просить, кто возьмет у раба? Еще обозлятся, скажут – украл, за так заберут, вообще горе. А за пару медяков глядишь не поскупятся, бросят, а ему все деньги.

Бородач еще раз внимательно посмотрел на Варко. Под его взглядом стало как-то немного неуютно или скорее стыдно, будто насквозь он видел его со всеми страхами и слабостями. Посопев, бородач сказал:

– Ладно, парень. Если чего по железу нужно будет, – цепи там сбить, струмент сковать, – обращайся. Эрреро все знают, скажут, где найти. На, держи. – И он ушел, унося с собой птицу и оставив в руке Варко тяжелый кругляш старого серебра.

Варко возвращался в хозяйский дом, судорожно сжимая баснословный для себя заработок. Внутри вместо радости крутилось одно беспокойство: то ли в кубышку на выкуп бросить, то ли купить чего да продать, чтобы навар получить, или вообще взять ту красную рубаху да сапоги в одной лавке, мимо которой всегда мимо бегал, да заглядывался. Хотелось всё и сразу. Из-за нехватки знаний голова пухла только еще больше, но упорно продолжала крутить мысли по кругу: «А вот если рыбы прямо с причала взять, а потом на базаре продать, это ж медяков двадцать сверху? Это ж можно прям ух как быстро на волю накопить! Или муки купить и калачей напечь – этак тоже можно». Тут же лезло, где взять на это время, становилось страшно от мысли о хозяине и его гневе, давила жалость потратить так много на одну вещь, когда можно взять несколько попроще. Все это скручивало душу в один тугой клубок.

Вот так вот в раздумьях он и не заметил, как дорогу заступила пара теней. Опомнился, только когда жёсткий тычок в лицо вернул к реальности. Обернулся: назад бежать было некуда – там стояли еще двое, ухмылялись.

– Че-е та-ако-ой тре-ево-ожный? – растягивая слова спросил один, по всем статьям тянущий на главаря набежавшей на Варко стаи подростков. – Ника-ак де-енег у хозя-яина стя-янул?