Семён склонил голову набок, силясь понять, не смеётся ли над ним мальчик.

– Друг мой, вы меня очень плохо слушаете, – отчитал Семён мальчика. – Повторяю: меж потомками Петра I и воздвигнутым им городом…

– Я потомок Петра Великого? Тут какая-то ошибка. Мой предок был из дворянской семьи.

– Коля. – отрезал чиж. – Твой предок действительно был царских кровей. Я в этом уверен. Мне об этом рассказали невские воды, купол Казанского собора. Об этом знают даже внутренние дворики домов-колодцев! И лишь ты один правды не разумеешь! Ты лишь на половину дворянских, – чиж тряхнул головой. – Царских кровей, – поправил он. – В тот день в Зимнем дворце родилось дитя. Его мать – фрейлина. Отец – Император. В твоих… ваших жилах течет кровь не просто рождённого в Зимнем дворце, но и его тогдашнего хозяина.

– Императора, – просиял Николя.

– Сильно не обольщайтесь, – устало произнес Семён. – Мы ведь не знаем, кто именно был отцом вашего предка.

– Он Император.

– Император Российской империи, – поправил его чиж. – Но мы не имеем точных сведений касаемо того, кто именно из венценосной семьи дал нам это ответвление.

– Что ты имеешь в виду?

– Николя, вы хоть приблизительно понимаете, до чего разные и непохожие Их Высочества занимали трон Империи? У нас были безумцы вроде Петра III, были солдаты типа Николая I, впрочем, без хороших государей тоже не обошлось, и всё же.

– И всё же что?

– Пока вы не знаете, кем именно из Романовых был этот ваш отец семейства, лучше на этом не зацикливаться. Разочарование, мой друг. Нет ничего хуже разочарования, – вздохнул он.

– Мне кажется, мы не с того начали. Примет, меня зовут Коля. Мне пятнадцать лет и я тут живу, – Николя протянул чижу руку.

– Вы верно не заметили, что я всего лишь птица.

– Говорящая птица. Да еще и в фуражке.

– В фуражке авиационных сил Российской Империи, – отметил чиж, – Но дело вовсе не во мне.

– В ком же?

– Исключительно в Вас, Ваша Светлость.

– Объясни для начала, кто ты?

– Уже.

– Ох. Откуда ты тогда? Зачем ты здесь? И, что самое интересное, что ты здесь забыл? Да – и фуражка! К такому жизнь меня не готовила. Зачем тебе фуражка?

Семён неодобрительно окинул мальчика взглядом, поднял голову и начал:

– Вы ведь понимаете, что это за город?

– Санкт-Петербург.

– Это лишь одно из его названий. Это один из самых мистических городов мира. Кто-то его считает одним из красивейших мест на земле. На деле Санкт-Петербург – это нечто куда более серьёзное, чем иллюстрация на открытке. Он пережил революции, войны, болезни, наводнения. Несмотря на свой юный возраст, град святых Петра и Павла11 успел хлебнуть горя. Виной тому люди. Приезжие и коренные его жители. Именно люди сделали этот город таким, какой он есть сейчас. Строгий, царственный, воистину имперский. Без людей это место так бы и осталось клочком заболоченной земли с парой-другой людских поселений. В лучшем случае, они вместе с болотами отошли Швеции.

– История там, где есть люди. Разве не так?

– О, конечно, это так. Именно люди сделали здесь то, что здесь есть теперь. И именно люди сделали то, кем я являюсь теперь.

– Кто сделал тебя таким… таким говорящим?

– Вашество! – как мог распушился Семён. – Я вылупился таким, каков я есть – говорящим – не по собственной воле. Таким меня сделал один из ваших предков. О нём нам с вами известно чуть больше. Учился он в Императорском училище правоведения. В 1917 он, как вам должно быть известно, потерял всё. Вплоть до титула.

– Им пришлось сменить фамилию.

– Иного пути тогда не было. За день до моего появления на свет Божий он стоял на набережной Фонтанки. На нём была пыжиковая шапка. Он своими глазами видел, как его alma mater перестала существовать. Императорское училище правоведения национализировали.