– Поясни?

– Господин Лендалл – смотритель замка. Вот он маг. Без него ничего работать не будет, не леди Карине же самой за всем смотреть. В смотрители обычно бытовые маги идут. Он же за всем-всем следит: чтобы разный огонь в печах горел, чтобы светильники все исправно работали, чтобы бальтры на крыше не гнездились – кто ещё такое сможет?

– Ну, огонь разжечь, лампочки поменять да голубей прогнать – невелик труд, у вас вон слуг сколько…

– Нет, мисса Шеня, огонь-то особый. На одной только кухне восемь печей, да на каждую свой жар нужен. По зиме нужно камины топить, и все же по разному любят: кому пожарче, кому нет. Коли дровами замок отапливать – так это за год весь лес вокруг вырубят… А тут огонь магический. Каждый светильник магией напитать надо, свечи зачаровать – а их тут сотни. Внутренние порталы надо поддерживать, у вас ведь в комнате как раз такой. Да ещё всех слуг в узде держать, за каждым уголком следить – как у него только в голове всё помещается…

Я невольно прониклась уважением к вышколенному дяденьке. Действительно, большая работа, хоть и пальцами только щёлкает.

– Так леди Карина, значит, тоже маг?

– И леди, и лорд герцог. Лорд Велленс, конечно, тоже. И смотритель. А больше магов тут нет, нечастое это дело.

Намотала на ус. Надеюсь, в местной библиотеке найдётся какой-то аналог детских книжек «Мир, в котором я живу». Книги-то хоть здесь в ходу?

Нюх не подвёл, и вскоре я воочию убедилась в удивительных способностях церемонного смотрителя. На кухне – да разве это кухня? целый поварской цех! – в печах весело горел голубой огонь, в огромных раковинах плескались среди грязной посуды какие-то бесенята, навроде садовых фарфалий. Холодильниками служили особые безвременные шкафы, а разнообразная утварь жила своей собственной жизнью, что-то взбивая, замешивая, перекручивая… Среди этой круговерти сновала дородная румяная женщина в белоснежном фартуке, с закатанными по локоть рукавами, покрикивая на двух хохотушек-помощниц. Судя по их неугасаемым улыбкам, угрозы в тех окриках не было никакой, да и я сразу прониклась симпатией к поварихе – ругаться ругается, а у самой смешинки в глазах и уголки губ всё норовят разъехаться.

– Это Фаяра, она на кухне главная, – шепнула Мариса. – А девчонки – племянницы её.

Пока мы стояли в дверях незамеченными, я успела осмотреться. Кухня была огромная, но уютная. По стенам сияли медью кастрюли и сковородки, свисали пахучие связки лука, чеснока, перца, а в отдельном углу – ароматные колбасы с вялеными окороками. На огромном дубовом столе пыхал жаром свежеиспеченный хлеб, на одной печи медленно томились в тазу ягоды в сахарном сиропе, на другой весело потрескивали орехи на сковороде. А уж когда хозяйка этого кулинарного рая достала из духового шкафа остро пахнущие рёбрышки в мёду, я невольно и очень громко сглотнула.

– Мариска, пришла – так помогай! – не глядя, окликнула Фаяра мою спутницу. – Чай, не каждый день такой праздник, я уж с ног сбилась… Кого ты там с собой привела? Вот орехами и займитесь: шелуху снять да перемельчить нужно… Ох ты ж, матушки великие!..

Фаяра наконец бросила на нас быстрый взгляд и прижала руку к сердцу.

– Эрба, Сагарта да царица Лесная… Госпожа Эхения, радость-то какая!

Да на лице у меня, что ли, родовая принадлежность написана? Или на меня, как в мавзолей, приходили полюбоваться все кому не лень, потому и в лицо знают? Я вежливо поздоровалась с взволнованной Фаярой, выразив полную готовность помочь с орехами, но её намётанный глаз сразу выявил мои истинные намерения: рёбрышки меня просто загипнотизировали.