Ирма происходила из мелкобуржуазной среды и ее отец и дед были владельцами мясной лавки в Мюнхене. Казалось, ее жизнь была предопределена на многие годы вперед – закончить лютеранскую школу, выйти замуж за сына владельца другой лавки и нарожать кучу здоровых немецких детей. Но Ирма втайне стыдилась своего низкого происхождения и мечтала о другой жизни. Она непременно хотела получить высшее образование и выйти замуж за офицера. В своих самых смелых мечтах Ирма видела себя женой военного, у которого фамилия начиналась с заветной приставки «фон». Но жизненные условия, при которых она появилась на свет, не только ей это не гарантировали, но и даже не предполагали изначально. Крушение Германской империи и отречение Кайзера Вильгельма Гогенцоллерна от трона, приход к власти Адольфа Гитлера все кардинально изменили в ее жизни и жизни миллионов других людей. Аристократия никуда не исчезла и вокруг по-прежнему жили своей жизнью мужчины с приставкой «фон», но вот только социальная дистанция между ними и ей значительно сократилась. Гитлер объявил о сближении классов и в организации СС многие увидели создание новой немецкой аристократии и новые возможности для себя. Ирма не была исключением.

Она добровольно вступила в ряды СС, пройдя все стадии строгого отбора. Здесь действительно были отпрыски дворянских родов и зажиточных бюргеров и дети мелких лавочников, рабочих и крестьян. Правда, находясь в одной организации, они чаще всего уже изначально были на разных служебных ступенях. Ирму это не смущало. Она идеально подходила под арийские стандарты женской красоты. Будучи невысокого роста натуральной блондинкой с голубыми глазами, Ирма Нойман обладала соблазнительными формами и хорошим природным здоровьем. Позже она перевелась в институт Аненербе, где и была секретарем и посыльным в одном лице.

На Ирму постоянно обращали внимание мужчины, но она регулярно отбраковывала кандидатов, боясь упустить более выгодный шанс. И этот шанс ей подвернулся в лице оберфюрера СС барона Максимилиана Матиаса фон Готтенбаха. То, что барон был значительно старше ее по возрасту и у него было двое детей, для Ирмы не служило препятствием и вообще не играло никакой роли.

Она не без внутреннего трепета переступила порог квартиры Готтенбаха, держа в руке внушительный пакет, скрепленный сургучной печатью с имперским орлом посередине. Барон безразлично ответил на ее приветствие и пригласил присесть в гостиной и подождать, пока он ознакомится с содержимым конверта. Ирма охотно прошла в гостиную и удобно расположилась в кресле. Она точно знала кто перед ней. Готтенбах скрылся с документами в своем кабинете и отсутствовал около часа. Наконец он вернулся и, передавая обратно конверт Ирме, неожиданно для себя предложил ей выпить с ним кофе. Она, не раздумывая, согласилась. Горничной в квартире уже не было и Готтенбах сам, как радушный хозяин, приготовил кофе и вместе с печением на подносе принес его в гостиную. Затем на столике оказался коньяк. Ирма начала от спиртного отказываться, ссылаясь на служебное время, но барон, не слушая ее, наполнил обе рюмки. Он вдруг почувствовал острое желание отвлечься от тягостных мыслей и попросил Ирму рассказать ему о себе и о своей семье. Смущаясь под пристальным взглядом барона, она начала неуверенно что-то говорить, но после двух рюмок коньяка ее внутренняя неловкость куда-то исчезла и речь полилась более плавно и раскованно. Готтенбах слушал ее, не перебивая. Он, казалось, пьянел не только от коньяка, но и от мелодии ее голоса. Через полчаса его взгляд на Ирму стал совершенно откровенным. Ирма улыбалась, обнажая в улыбке ровные белые зубы, что делало ее еще более привлекательной. На ее лице почти не было косметики, да это ей и не требовалось.