– Что тебя занесло так далеко? Здесь места мало, что ли?

– Красиво там…

Недавно Василий опять женился, на этот раз, кажется, повезло – молодая жена вот-вот должна была родить, и он с нетерпением ждал сына. С гордостью показывал другу снимок УЗИ, называя его по-старинному «фотопортрет», на котором было отчетливо видно, что это сын, а не дочь.

Петруня, он же теперь Пётр Алексеевич, сразу после армии поступил в институт, через пару лет женился . Жили они с женой Ольгой ровно, вырастили сына. Закончив институт, пошел дальше в аспирантуру, получил степень. Занимался астрофизикой, изучал свойства темной материи. Сын Степан после учебы в Историческом, увлекся уфологией и часто разъезжал по стране в компании таких же, как и он сам, энтузиастов. В этот раз они отправились в Китай, вместе с сыном поехала и жена Ольга…

Ночь постепенно таяла, уступая утру и было решено лечь спать.

– Во-первых, водка кончилась, шампанское тоже. Кстати, откуда взялось шампанское?

– Кстати? Почему «кстати»?.. Не помню… Вот ликер есть…

Сначала «трезво» решили лечь тут же под яблоней, но потом все-таки рассудив, что замерзнут, пошли спать на веранду, где и рухнули, не раздеваясь, на противоположные гостевые диванчики. Ночь уже тихо таяла и в предрассветной тишине на остатки застолья начали осторожно собираться вороватые окрестные коты.

Пётр негромко похрапывал, Василий же, напротив, спал бесшумно, хоть и лежал на спине, опустив руки до полу. Их богатырский сон не смогли бы нарушить даже «Половецкие пляски» из оперы Бородина.

Через какое-то время в тишине, нарушаемой лишь тихим уютным похрапыванием, из расстегнутой рубашки на груди Василия вытянулось и зависло на расстоянии ладони небольшое бледное облачко, цвета горящего на плите газа. Качнувшись, оно уверенно поплыло к спящему Петру и замерло над ним, чуть подрагивая. Из облачка в грудь ему проистекли тонкие нити, сделав облачко похожим на прозрачную голубоватую медузу. Не отпуская нитей-щупалец от груди спящего, «медуза» мелко завибрировала, и родился еле слышный протяжно-тревожный звук, словно где-то далеко-далеко в лесу сквозь шум холодного осеннего ветра жалобно заплакал камышовый кот. Почти на границе с ультразвуком: «У-у-у-у-а-улл». И через короткое время опять: «У-у-у-у-а-улл». И была в этом звуке такая мука одиночества и тоски существа, потерявшегося в чужом мире, что на соседнем участке встревоженно взвыл было лабрадор, но после окрика хозяина притих. А Клёнов отреагировал на происходящее только тем, что сквозь сон быстро-быстро пробормотал что-то непонятное и перевернулся на живот. Подождав немного «медуза», словно в отчаянии, взмыла вверх на метр, зависла на секунду и, спланировав к Василию, беззвучно втянулась обратно ему в грудь… И ночь снова притихла в ожидании утра…