Наверное, читал какие-нибудь бумаги.

– У нее же выговор хуже, чем у последнего смоландского работяги, – продолжала мать.

Она услышала, как вздохнул отец.

– А что тут страшного-то, – ответил он с еще более ужасающим смоландским произношением. – Она же тут выросла.

Беатрис Форсенстрём на мгновение замолчала. И хотя Сибилла не могла видеть свою мать, она точно знала, как та сейчас выглядит.

– В любом случае я считаю, что ей лучше остаться дома… А я тогда наконец куда-нибудь выберусь. Мама сказала, в следующую пятницу премьера “Травиаты”.

– Конечно. Делай как хочешь.

Именно так мать всегда и делала.

Сибилла никогда больше не ездила с ней в Стокгольм. В следующий раз она окажется здесь при совсем других обстоятельствах.

Проснувшись на следующее утро, она всем телом почувствовала, что что-то не так. Ей казалось, что она заперта в домике, как в клетке, и ей захотелось поскорее отсюда уйти. Камин погас, она замерзла, но с горлом, слава богу, стало легче. Накануне вечером она боялась, что это гнойная ангина, которой однажды она уже болела. Лечится пенициллином. Попасть к врачу без карточки пациента нелегко, так что хорошо бы все обошлось.

И потом, какой врач, если ее разыскивают!

Еще она сильно проголодалась. Съела остатки хлеба, хотелось пить, но всю колу она выпила вечером. Помидор и последнее яблоко завершили завтрак.

Собрала вещи. Аккуратно поставила на место подсвечник и миску. Вернув на место подушки, огляделась по сторонам, проверяя, все ли в порядке, и, взвалив рюкзак на плечи, открыла дверь. Не отпуская ручку двери, помедлила.

Страх. Она его давно не испытывала.

Рюкзак сполз с плеча, она снова закрыла дверь.

Черт, да соберись же!

Вытащив одну из табуреток, она села и обхватила голову руками. Плакать она тоже разучилась. Давно поняла, что это не помогает. Да и с тех пор как ее оставили в покое и предоставили самой себе, повода для слез, в общем, не было. Хотя был… один… Но он прятался так глубоко, что боль туда не доходила. Мысли занимала еда. А еще то, где провести следующую ночь. Остальное отодвигалось в сторону.

К тому же сейчас у нее есть деньги.

Она положила руки на грудь, туда, где в плоском кошельке под одеждой хранилось 29 385 священных крон.

Еще немного, и ей хватит. Еще немного, и она у цели, за которую боролась последние пять лет, цели, благодаря которой она не сдавалась. Да, она приняла решение всерьез изменить свою жизнь. Пойти дальше. Дойти до домика с белыми наличниками. До собственного домика, где она сможет жить спокойно. Так, как ей хочется. Может, она будет выращивать овощи. Заведет кур. Воду можно брать в колодце. Она мечтала не о роскоши, а всего лишь о четырех стенах. И чтобы в этих стенах никого, кроме нее, не было.

Тишина и покой.

Если без водопровода и электричества, вдали от больших дорог, где-нибудь в глуши, то 40 тысяч должно хватить.

Она мечтала именно о таком месте.

На севере, в Норрланде, можно, конечно, найти убежище еще дешевле, но она сомневалась, выдержит ли холодные зимы. Уж лучше еще немного поднапрячься.

Каждый месяц в течение последних пяти лет, получая щедрую материнскую подачку, она откладывала все, что могла. Если деньги попадали в нагрудный кошелек, они прекращали для нее существовать. Какой бы голодной она ни была.

Еще пару лет, и сумма наберется.

Вытащив деньги, она разложила их на столе веером. Она всегда ходила в банк и меняла купюры на другие.

На такие, к которым не прикасалась мать.

Полюбовавшись ими, она снова почувствовала себя лучше. Для дальнейшего поднятия духа можно посетить риелторскую фирму.

Нужно следить за ценами на недвижимость!