Мехмет задумчиво изучал крупные угловатые кисти своих рук, положив их перед собой – его ухоженные ногти с большой, резко очерченной, лункой при каждом движении поблёскивали лаком. Лейла, наоборот, прятала руки под столом и сидела, вперив взгляд в пустую тарелку. «Она что, духов еды вызывает? – досадливо вопрошала я про себя, – сколько мы так будем сидеть? Я – гостья, неловко брать управление на себя». Затянувшееся молчание само по себе угнетало, а уж на голодный желудок было и вовсе невыносимым. Нарочито громким шёпотом, я спросила:

– Серёжа, молчание перед пустым столом – это неизвестный мне ритуал?

Сергей засмеялся. Лейла вздрогнула и беспомощно заметалась глазами. Мехмет выпал из забытья, что-то крикнул, повернув голову к двери и (о, чудо!) позволил себе улыбнуться. Почти тотчас из-за шторы материализовался наш гостиничный Серёга.

– Серёга! – всплеснула я руками, удивляясь его вездесущности и радуясь ему. – Серёга, выручай! Последний раз ели, когда ты нас завтраком кормил! Принимай скоренько заказ и шефу скажи, пожалуйста, пусть поторопится.

Растеряв улыбку, Серёга озадаченно захлопал глазами.

– Как когда завтраком кормил?

– Забудь! – махнула я рукой. – Я буду рыбу. Рассказывай, какая есть.

Недолго разбираясь в нюансах кулинарии, я заказала жареного угря и соус гуакамоле с помидорами. Сергей справился с заказом, тоже не заглядывая в меню – заказал национальное турецкое блюдо из мяса ягнёнка. Взмахом руки Мехмет отправил Серёгу на кухню, добавив что-то по-турецки, и через пять минут на столе появилась закуска – вычурно разложенное на тарелке холодное мясо, какие-то лепёшки, начинённые мясным фаршем, хлеб в плетёной корзинке, на большом блюде – фрукты. «Ну теперь можно и дальше дружно помолчать», – удовлетворённо подумала я, беря из корзинки мягкую, ещё тёплую булочку и надкусывая грушу.

В течение ужина мужчины вполголоса переговаривались о делах, разговор вели по-русски, и бедняжке Лейле было совсем неуютно. Оставленная без внимания мужа, она время от времени вскидывала на него глаза, и не найдя в его лице интереса к себе, вновь опускала взор в тарелку. Её маленький, пухлый, как розовый бутончик, ротик всё больше выпячивался, набухая обидой.

«Совсем ещё девочка. Нежная, красивая, робкая. Жена, но не подруга. А муж… – и я взглянула на Мехмета. Он ответил продолжительным взглядом. У него были широкие красивые брови и длинные ресницы, такие длинные, что, когда он чуть опускал глаза, ресницы отбрасывали тень на верхнюю часть его щёк, – муж слишком уж безучастный к жене. Но к нам проявил приятное гостеприимство – привёз на ужин жену, встретил на входе в ресторан, пригласил русского официанта». Медленно склоняя голову, я выразила Мехмету благодарность.

Вдруг Сергей поднялся и предложил:

– Маленькая, пойдём потанцуем.

Я послушно протянула руку и, вставая, прислушалась: в обеденном зале звучал вальс. «Потанцуем?! – дошло, наконец, до меня. – Я танцевала много… господи! даже не вспомню, сколько лет тому назад! И верх моего мастерства – топтание на месте, руки партнёра на моей талии, мои – у него на плечах».

– Серёжа, подожди! – шёпотом воскликнула я, делая попытку остановиться, – Серёжа! Я не умею!

Увлекая меня вперёд, он произнёс:

– Не бойся, я не уроню тебя! Чуточку отдохни от взглядов нашего визави.

«При чём здесь?.. Я танцевать не умею!»

Мы вышли на середину зала. Сергей обнял меня. Я оперлась спиной на его руку и вновь запаниковала: «Дальше-то что?!» – и разместила свои руки – одну положила на его плечо, другую вложила в его ладонь. Подняла подбородок, вытянула шею. Поднялась на носки и… раз, два, три… и сбилась – в следующем такте я двинулась на Серёжу, а должна была отступить назад. Он словно и не заметил, увлекая за собой. Смущённая оплошностью, я робко взглянула в его лицо и забыла о ногах своих, о руках… тёплый взгляд захватил, унося в другую реальность. И только в этот момент я услышала музыку, звучал «Осенний сон», я силилась вспомнить имя композитора и не смогла – звуки мелодии проникли в меня, подчиняя себе, своей гармонии. Я засмеялась, отдаваясь восхитительному ощущению этого слияния. «Танцую! Я танцую!» Глаза Сергея мерцали золотом. «Люблю тебя!» – хотела я крикнуть, но музыка оборвалась.