Все они, конечно же, не полны, субъективны и не достоверны, т.к. отражают только мнение части, хотя представляют его за мнение всех.

Доказательство определения утопии,

ее принципы, классификация, анализ историографии

В двух рядах определений и классификаций отсутствие нашего анализа объясняется желанием теперь не только выделить определение А.Ф.Лосева, которое действительно, с нашей точки зрения, выражает точнее суть утопии, но и привести его систему доказательств, принципы которой являются прекрасным методом для анализа, как классификаций, так и определений.

Формула мифа А.Ф.Лосева, через который определяется утопия, состоит из обыкновенных слов, “но они взяты не в их обычном спутанном значении, а в строго проанализированном смысле. Поэтому пользоваться полученной у меня формулой может только тот, кто хорошо усвоил себе диалектику таких категорий, как “личность”, “история”, “слово” и “чудо”. В путаницу и неразбериху повседневного словоупотребления я внес точный и определенный смысл, и нельзя ограничиться только конечной формулой как такой. Надо иметь в виду и весь предыдущий диалектический анализ” 40.

Поэтому определение утопии Ф.Мануэля как разновидности спекулятивного мифа, только на первый взгляд тождественно лосевскому, сходство только в формулировании дефиниции при разности заложенного смыслового содержания.

Кроме того, диалектика А.Ф.Лосева разрушает многие прочно укрепившиеся мифы, ставшие догматами и предметом изучения.

1) Миф не есть выдумка или фикция, не есть фантастический вымысел, “но миф есть (для мифического сознания, конечно) наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в величайшей мере напряженная реальность. Это не выдумка, но наиболее яркая и самая подлинная действительность.Это – совершенно необходимая категория мысли и жизни, далекая от всякой случайности и произвола 41.

2) Миф не есть бытие идеальное, т.е. смысловое бытие. Смысл вещи не есть сама вещь; он – абстрактное понятие вещи, отвлеченная идея вещи, мысленная значимость вещи 42. Миф есть сама жизнь. Для мифического субъекта это есть подлинная жизнь со всеми ее надеждами и страхами, ожиданиями и отчаянием, со всей ее реальной повседневностью и чисто личной заинтересованностью 43.

3) Миф не есть научное и, в частности, примитивно-научное построение и не предшествует науке. Науке необходимо “в хаосе и неразберихе эмпирически спутанных, текущих вещей… уловить идеально-числовую, математическую закономерность, которая… есть… идеальный, логический строй и порядок” 44. “Мифическое сознание скорее, пожалуй, задумается (не над постоянством явлений природы) а над какими-нибудь редкими, небывалыми, эффективными и единичными явлениями и скорее даст не их причинные объяснения, но какое-нибудь выразительное и картинное изображение” 45. “Миф насыщен эмоциями и реальными жизненными переживаниями; он, напр., олицетворяет, обоготворяет, чтит или ненавидит, злобствует” 46. “Миф всегда синтетически жизнен и состоит из живых личностей, судьба которых освещена эмоционально и интимно ощутительно; наука всегда превращает жизнь в формулу, давая вместо живых личностей их отвлеченные схемы и формулы; и реализм, объективизм науки заключается… в правильности соответствия отвлеченного закона и формулы с эмпирической текучестью явлений, вне всякой картинности, живописности или эмоциональности” 47.

Отождествление мифологии и первобытной науки потому существует, что логичные доказательства науки отталкиваются от берущих на веру аксиом. И поэтому, хотя наука как таковая, т.е. чистая наука как система логических и числовых закономерностей