– А утечка может быть от кого угодно, – не унимался Лео, пока О’Хейган натягивала латексные перчатки.

С тихим жужжанием скользнул вниз замочек молнии мешка. Ассистенты подняли замотанное в пластик тело с обглоданным лицом и длинными мокрыми волосами и положили на металлический стол, слегка покатый и оборудованный водопроводным краном, чтобы смывать лишнее в сток внизу. Лео, стараясь не смотреть утопленнице в лицо, втирал себе под нос винтергриновое масло, после чего предложил пузырек Мэддоксу.

– Спасибо. – Мэддокс тоже мазнул кожу под ноздрями. Может, О’Хейган и нужно нюхать труп, но ему нет.

Темно-каштановые волосы покойницы были по-прежнему перевиты водорослями. Прежде чем что-нибудь трогать, это засняли.

– Слить инфу могли и фельдшера со «Скорой», – продолжал Лео, – и любая медсестра из реанимации. Даже кто-нибудь из врачей, не исключаю. Господи, да сама мамаша могла кому-нибудь рассказать, у нее ребенка изувечили! Люди не в состоянии держать такое в себе, понимаешь?

Он болтал, буквально не закрывая рта. Мэддокс заподозрил, что это способ детектива Харви Лео справляться с проблемами, перетолковывая и отгораживаясь. У каждого в арсенале есть пара подобных инструментов, но Мэддокс предпочел бы, чтобы Лео заткнулся.

– С тем же успехом утечка может быть из управления, – невозмутимо возразил Мэддокс, глядя, как ассистенты О’Хейган тщательно осматривают пустой черный мешок в поисках улик, которые могли там остаться при транспортировке тела в морг.

– Ага, – хмыкнул Лео, – к этому выводу почему-то все сразу и приходят. Давай, вали все на копов. Дело ведут Паллорино и Хольгерсен – вот уж ей сейчас не позавидуешь: Хашовски застрелили пять месяцев назад, при этом погиб и ребенок, и его родители, а теперь еще и это! Я тебе говорю, если Гуннар решает, чья голова полетит, если в полицейском управлении ищут козла отпущения, ее упругая маленькая задница – отличная цель. Она – кандидат на вылет, помяни мое слово.

Мэддокс поглядел на него сверху вниз: в глазах Лео горел огонек злорадства. Старый коп явно люто завидовал женщине-детективу, расследовавшей изнасилование на кладбище. Или воспользовался этой темой как способом отвлечься от невеселого зрелища на металлическом столе. Или и то и другое…

О’Хейган подняла голову:

– Приступим, джентльмены.

Она задержала взгляд на Лео, и Мэддокс почувствовал ледок в ее глазах: патологоанатом явно симпатизировала этой Паллорино. Подняв руку, О’Хейган включила микрофон над столом и объявила время и дату и что она начинает предварительный визуальный осмотр тела.

Свои наблюдения она озвучивала громко и четко, начиная с головы, пока ассистент фотографировал называемое с разных ракурсов:

– Почти вертикальный лоб и размер головы указывают, что это женщина. Верхняя и нижняя челюсти небольшого размера. При необходимости мы позовем одонтолога оценить проведенное вмешательство, но значительная косметическая работа видна невооруженным взглядом. Мягкие ткани лица в основном отсутствуют. По характеру повреждений можно предположить, что ткани съедены морскими креветками или иными ракообразными и беспозвоночными. Первыми, вероятно, были съедены более мягкие ткани губ, глазных век и ушных раковин.

Мэддокс шагнул вперед, чтобы лучше разглядеть. Лео за его спиной шуршал фольгой, разворачивая новую пластинку жвачки. О’Хейган опустила большое увеличительное стекло на раздвижной штанге и вгляделась в мутные выпуклые глаза. Виолончель зазвучала громче.

– Множественные точечные кровоизлияния, – тихо сказала она, приближая лупу со встроенным фонариком.

Мэддокс хорошо знал, отчего возникают точечные кровоизлияния, которые выглядят как маленькие красные или фиолетовые пятнышки: значит, в глазах лопались капилляры. Причиной этого обычно является возросшее давление на шейные вены при перекрытии дыхательных путей. Наличие точечных кровоизлияний убедительно доказывает асфиксию как причину смерти, будь то удушение руками, повешение или лишение воздуха.