Дочь Утёсова родилась 14 марта 1914 года, её назвали Эдит. Замечательный эстрадный артист Геннадий Михайлович Дудник рассказывал, как Утёсов поведал ему одну историю, связанную с экзотическим именем его дочери.

Когда она родилась, обрадованный молодой отец пошёл в синагогу – записывать её и попросил дать имя Эдит. Тщательно обследовав свою книгу, в которой были записаны все еврейские имена, шамес-писарь сказал:

– Такого еврейского имени нет. Возьмите Сарра или Ребекка. Чем они плохи.

– А мне больше нравится Эдит, – настаивал Утесов. – Очень красивое имя.

– А что это за имя?

– Норвежское.

– А где находится эта Норвегия?

– В Америке.

– Ну, если в Америке, тогда можно, – милостиво согласился тот. – Пусть будет Эдит.

Февральская революция 1917 года принесла еврейскому населению России большую радость – была отменена черта оседлости, существовавшая ещё со времён императрицы Екатерины II – с 1791 года.

Напомним об этом уродливом признаке неравноправия.

Её официальное название "Черта постоянной еврейской оседлости". Она определяла границы территории, за пределами которой запрещалось постоянное жительство иудеям. Фактически эти препоны перестали существовать с 19 августа 1915 года, когда управляющий Министерства внутренних дел разрешил, в виду чрезвычайных обстоятельств военного времени, проживание евреев в городских поселениях вне черты оседлости. Официально же полностью прекратила своё существование вскоре после Февральской революции, когда 20 марта 1917 года Временное правительство приняло постановление, подготовленное тогдашним министром юстиции А. Ф. Керенским. Этим законодательным актом отменялись все "ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности".

Запреты сильно осложняли жизнь еврейского населения в России. Правда, в императорских и правительственных указах имелись исключения для отдельных категорий граждан и представителей разных профессий, скажем, для купцов, фабрикантов или типографских наборщиков. Но в целом картина была удручающей, годами велась борьба за отмену позорного запрета, и вот наконец барьеры убраны.

«Расширение географии» Утёсов, к тому времени имевший «широкую известность в узких кругах», почувствовал сразу – уже в марте он получил приглашение в Москву: выступать в кабаре при ресторане «Эрмитаж», в котором работал знаменитый повар француз Люсьен Оливье (1838–1883), подаривший свою фамилию салату, с годами ставшему неотъемлемым спутником торжественных застолий советских людей. (Правда, наши хозяйки готовят некую модификацию салата. В оригинальном рецепте никакой варёной колбасы или курицы не предусмотрено – только рябчик). Ресторан помещался на Трубной площади, сейчас там разместился театр «Школа современной пьесы». (Кстати, сегодня им руководит одессит И. Райхельгауз).

Кабаре находилось в саду, позади ресторана. Утёсов выступал там со своим одесским, хорошо проверенным репертуаром: куплетами, рассказами, монологами. Особым успехом у зрителей пользовалась сценка «Как в Одессе оркестры играют на свадьбах». Её изюминка заключалась в том, что Леонид Осипович имитировал голосом музыкальные инструменты, которые подбираются при формировании свадебного оркестра. Чтобы показать товар лицом, музыканты при этом стараются импровизировать. Возможно, этот номер был первым маленьким шажком на пути создания утёсовского джаза.

Московская публика принимала одесского артиста без особого восторга. Сдержанным жителям средней полосы иной раз трудно понять экзальтированный, излишне склонный к восторгам по любому поводу темперамент южан, их зацикленность на бытовых проблемах, нарочито исковерканный язык.