Владимир Игоревич Соколов

— Ах, Вова… Мы еще столько всего с тобой успеем сделать!

— Не называй меня Вова, мне это не нравится. Хорошо, Малыш.

— Хуиш.

– Фу на тебя.

– Куда пошла?

— В туалет.

– Иди только недолго.

– Хорошо, как получится.

Еле до туалета дошла, слезы градом. При тебе выть нельзя. Ты не поймешь. Чего выть-то, когда впереди вечность. Господи, скажи что делать тоооооо, ну чего ж ты молчаливый такой, ну хоть что-нибудь, знак подай… Врач сказал два-три месяца, а я пять лет. Да и то если лекарство подействует. Ой, господи.

Как я жить-то буду без него. Как же он-то будет, как же он все это примет, как будет уходить? Это же, как в бездну прыгнуть с закрытыми глазами Телефон звонит в кармане. Ты. Вздрагиваю. Быстро мою лицо больничной, резкой, хлорированной водой. Кричишь:

– Ну ты чего, провалилась в канализацию?

– Вова, меня три минуты нет.

– Тебя полчаса уже нет. Иди сюда, только о себе думаешь…

За сутки таких звонков до сорока доходило. Выйду на двадцать минут, десять раз позвонит «Ты где? Ты скоро? Осторожно ходи»…

Почему-то твое время потеряло границы. То ли оно растянулось, то ли расползлось, то ли размылось, то ли вообще остановилось. Твоя минута казалась тебе бесконечной. А моя минута казалась мне долей секунды. Вот ведь как – у тебя расширилось, а у меня сузилась. Почему то…

— Не ори на меня, ты права не имеешь на меня орать.

– Имею, дура.

— Сам дурак.

– Как ты со мной разговариваешь.

– Как заслуживаешь…

— Будет у тебя еще куча времени по туалетам шляться.

– Что ты мелешь, кацап?

– Не смей меня так называть, чертова кукла.

(«Чертовой куклой» дед Александр Федорович Вовину «бабуню» Викторию Иосифовну называл, а она его называла — «кацап». Володе всегда нравилось это вспоминать. И он меня так же называл. Говорил, что я на бабуню похожа). Привыкли так.

На фото в нижнем ряду бабушка Виктория Иосифовна Соколова и актер Смирнов. В верхнем ряду дедушка Александр Федорович Соколов и какой-то актер.

И злимся оба. Но не друг на друга. Пар выпускаем от слабости. Страшно. Так человечки устроены. Тут бы за ручки держаться, вместе набыться, а мы ругаемся на ровном месте. А потом прижмемся друг к другу. Вот ведь правда – вместе густо, а врозь пусто.

Владимир и Римма Соколовы

Бывает, разругаемся, пыль до потолка, посуда вдребезги, ты меня ненавидишь, я тебя ненавижу, все, разводимся. Хлопаю дверями, ухожу. Сама вою, как ты там один. Телефон с собой таскаю. Позвонить порываюсь. Но ведь гордая, куда там. А ты-то какой гордый! Сутки проходят, звонишь. «Муха, быстро приезжай». Еду. Не еду, а лечу. Прижмемся друг к другу, и сидим молча. Нечего сказать. Соскучились. И так десять лет настоящего скорпионьего счастья на раскаленных углях, да на битом стекле…