Человеческая мысль непрерывна, особенно важная мысль. Получив высокий приоритет, она текла по аксонам легко, надёжно, быстро, без «аппаратных» прерываний, и, пройдя по циклу предусмотренное устоявшимся алгоритмом поиска количество раз и не выйдя на результат, дала команду мозгу вовлечь в мыслительный процесс соседние нейроны и потребовала для них дополнительной информации; какой-нибудь; пусть даже не цветной.

Что ж, Саша вновь надел очки виртуальной реальности и, снова погрузившись в метамир, заказал услугу дрона для удалённой работы в арендуемом им для так внезапно переставшей откликаться своей песочницы-ловушки помещении. Прошла секунда. Две. Обычно, за редким исключением, эта услуга предоставлялась мгновенно. Видать, это был именно тот нечастый случай, потому что изменения в поступающей для задействованных очками органов чувств информации пришли только аж на пятой секунде. При этом вместо привычно ожидаемого подключения к дрону, прозвучало лишь приватное голосовое сообщение. Вдобавок, что поразило, оно носило статус сугубо конфиденциального, о чём свидетельствовал сопроводительный флажок, поднявшийся в ближайшем метаполе всплывающих уведомлений. Да-да, это не было подсказкой, привязываемой к какому-либо далёкому объекту или не очень далёкому предмету, как это принято в дополненной реальности; это было именно ближайшее, свидетельствующее о максимальной важности метаполе! Так что даже если бы хоть кто-нибудь ещё, в сей момент здесь находился рядом, слышать контролируемое глобальной системой безопасности сообщение (а на такое способна была только она) мог лишь Александр:

– Извините, на данный момент все наши дроны заняты. Вы можете подождать на линии, и как только какой-либо из дронов освободится, он сразу свяжется с вами. Вы также можете заказать нашу услугу и на более позднее удобное для вас время. Лучше и надёжнее сделать это заранее. Спасибо за то, что пользуетесь нашими услугами. Ваш звонок для нас очень важен, – прозвучало в наушниках незнакомым женским голосом, не имеющим никакого отношения к настройкам локального профиля. По крайней мере Александр не смог припомнить в своих настройках ничего подобного.

«Вот тебе и дополнительная информация, – подумал Саша с словно в очередном экзотическом сне отразившемся на лице удивлением; с единственным отличием теперь лишь в том, что здесь ему таки захотелось себя ущипнуть. Вдобавок в его мозгу возникла и другая, не менее контрастная сопутствующая мысль. – Откуда вдруг быть очереди там в шесть часов утра?» В лёгком недоумении разглядывая и без того до мелочей известный, свой виртуальный кабинет, и ощущая внезапно возникшую шаткость точки опоры в душевном равновесии, Александр с неприятным для себя чувством уже начавшегося соскальзывания осознаваемого бытия в пропасть времени, не просто в глубину, где вопреки человеческим желаниям, без всякой там гравитации, оно движется всё медленней и медленней, а в направлении, совпадающем с вектором градиента концентрации нарастающей тревоги, застыл в ожидании связи с так услужливо и не совсем теперь понятно кем обещанным дроном.

А связи всё не было и не было. Ожидание – это время, а время – это часы. В охватившей мозг задумчивости Саша невольно остановил и сосредоточил свой неприкаянный взгляд на кончике чёрной, медленно плывущей над белым циферблатом секундной стрелке настенных часов. В своём плавном неторопливом движении, словно медленно и аккуратно, колечко к колечку наматывая незримую нить времени на состоящий из него же клубок, внутрь которого оно затягивалось, а там перемалывалось и уничтожалось вращающимися на разных скоростях зубьями больших и маленьких шестерёнок, обеспечивающих лишь непрерывный рост энтропии в лице садящейся батарейки (хотя у Саши при создании этих часов были и другие варианты: раскручивающейся пружины или опускающейся на цепочке гири), стрелка замкнула первый круг, затем второй, за ним третий, но по-прежнему в наушниках стояла тишина и перед глазами ничего отнюдь не происходило.