Осклабился Тишка Рябой.

– Вот, князь, отведай рыбки нашей знатной, омулем называемой.

Усмехнулся Гридай. Нашли чем удивить! Уж чего-чего, а на северах в речках да озёрах, да в море студёном столько рыбы всякой водилось, что трудно было удивить ею. И всё же, чтобы не обидеть рыбака, взял он одну рыбешку в пол-локтя длиной, да и распробовал. И зело удивился, и головой удивлённо закрутил. Жирной и вкусной рыбка оказалась. Нежное малосольное мясо её одними губами со скелета срывалось и просто таяло во рту!

– Да, вкушал я рыбы немало в своих краях покинутых, но такой не едал, право слово.

Заулыбались рыбаки, обрадовались, что угодили гостю высокому, стали предлагать угоститься рыбкой и другим людям, толпившимся на берегу, и вскоре опустели корзины.

А Гридай с Минькой, сыном своим, с Матяней и Тишкой опять на валуны присели, стали судить да рядить, как ораву пришлую на тот берег переправлять. В артели Рябого было всего пять лодок, да не годились они для этого дела. В каждой из них только три-четыре человека помещалось, так что и за год с переправой не управиться.

А Матяня покрутил головой да снова заулыбался во весь рот.

– Вижу, удумал ты что-то, паря.

Гридай пристально посмотрел на десятника и тоже головой закрутил. Вокруг них только и был, что лес молодой да стройный. У сосны сибирской чуть ли не до самой верхушки ствол был ровный и чистый. Только верхушка и ветвилась наверху. Встретились взглядами князь с десятником, да и рассмеялись, поняв друг друга. Плоты, вот что понадобится им для переправы!

И закипела работа. Кто-то рубил деревья. Кто-то переносил их к берегу. Кто-то увязывал их на берегу пластами в десять-пятнадцать хлыстов в ширину.

Тишка Рябой на две версты ниже табора своего и затончик удобный присмотрел. В нём плоты и от течения укроются, и берег ровный и пологий позволит артели потом разобранные плоты для дела нужного использовать.

Сами стволы сосновые смолистыми да лёгкими были, а всё же не больше двадцати человек могли на себе держать. Так что три месяца до заморозков ранних провозились с переправой. В том навыки рыбаков Тишкиных помогли. Приспособились артельщики лодками своими так плоты с людьми направлять, что течение само несло их под углом к противоположному берегу.

Неподалёку от рыбацкого табора стали кривичи полуземлянки копать временные. Зима ведь была уже на подходе. Тут и брёвна из плотов в ход пошли. Охотники время от времени в лес наведывались. Добывали то лосей, то вепрей, то медведей, то косуль. Словом голодом себя не морили люди пришлые.

При таборе рыбацком табунок из десяти лошадок имелся, да ещё и с двумя жеребятами молочными. И хоть уже пороша снежная первая выпала, мальцы, у кого обувка справная была, частенько к загону, где лошади стояли, бегали. Чем-нибудь да подкармливали они жеребят, и привязались они к ним крепко.

А парни постарше с разрешения десятника Рябого с азартом начали осваивать новое для них дело – верховую езду на смирных с виду животных.

Те, кто хоть единожды пробовал кататься верхом на лошади, знают, что не простое это дело. А без седла, без стремян уже через час так «пятую» точку набиваешь, что даже ходишь какое-то время враскорячку.

Мужики, что постарше, о своём шушукались. На северах они на себе пахали ралом клочки земли под посевы, а здесь благодать какая! Запряг лошадёнку, прицепил к ней соху, да паши пуп не надрывая.

Вечерами долгими на посиделки у костра Гридай специально молодёжь свою созывал да просил то Матяню, то Тишку о былом сибирских русов рассказывать. И многое они через рассказы эти узнали. Как Великий Асур с ратью своей ариман поганых одолел да покорил их на сотни лет и всю их империю в управление своё взял.