– А сейчас не так ли? – скосил глаза князь на десятника.

Вздохнул тот тяжело да голову понурил:

– Не так, князь светлый. Как мор начался, тракт усыпан был весь трупами людей. Поначалу и хоронить их было некому. Сгинули все дворы постоялые чуть ли не до самого Голунь-града. Лошади со дворов этих по степям разбежались, одичали, до сих пор пытаемся их отловить да снова под руку подвести. Потому князь Булат и послал меня с товарищами к тебе за помощью, чай, не чужие вы нам. Ещё Перун со Сварогом, да Лада-матушка призывали нас вместе держаться и в радости и в горе. Малые силы у нас остались, не удержать нам границу с погаными. А они уже скопом через Ху-реку пограничную переправляются, в нескольких местах Стену прошибли, да набеги устраивают на земли наши.

Задумался Гридай. Понял он, что не сладкая жизнь у людей в этих местах, что останься он с племенем своим здесь, и ему будет уготована судьбинушка нелёгкая. Но и как не помочь местным русам? Парней молодых да горячих две, а то и три сотни он выделит. Хоть делом нужным озаботятся, а то чуть ли не каждый день петушатся друг перед лругом, силушку девать им некуда. Правда, сила у его парней есть, а вот умения ратного маловато. Ещё в дороге сюда на стоянках временных попросил князь Матяню с его ватажниками проверить парней своих в деле ратном, и никто из них не выдержал испытаний.

Сам Гридай к ратному делу относился прохладно, да и не с кем было воевать на северах. Вот десятник про лошадей помянул. А кривичи про них и слыхом не слыхивали. Так что и с ними придётся учиться управляться. Тут везде такие просторы, что без этих животинок полезных никуда не денешься.

И другое мыслил князь: в этом краю заражённом, да с соседями воинственными и коварными он и сам может лишиться племени своего. А того, что твоё по праву всегда жальче, чем чужое.

И окончательно решил: две-три сотни парней, да хоть с их невестушками, что пожелают со своими сужеными остаться, он русам южным даст, а взамен лошадей да повозки истребует. Вот славно-то будет не пёхом идти, да горбатиться под грузом из скарба, а силу лошадок использовать!

Тем временем товарищи Матяни запалили костёр дымный, и уже через пару часов увидели кривичи, как две или три фигурки сели в одну из лодок, приткнувшихся на том берегу, и погнали её на вёслах сначала вверх против течения, а потом повернули к правому.

Вскоре ткнулась лодка носом в прибрежные валуны. Два дюжих мужика, насторожённо оглядывая толпу людей на берегу, остались в лодке, не выпуская вёсел из рук, а на берег вылез высокий жилистый человек.

Всё его лицо, шея и даже грудь под распахнутой рубахой были густо усеяны рябью оспин. Длинная полуседая борода удивительно раздваивалась, словно ласточкин хвост. Он тоже насторожённо шарил глазами по толпе. Но вот увидел он Матяню, дружков его и заулыбался во весь рот.

Два года назад вот на этом же месте прощался он с ними и уже не чаял свидеться больше. Это ж, куда удумали идти, к чёрту на кулички! Да как не пойдёшь- князь приказал!

Раскрыл объятия свои медвежьи артельщик рыбацкий да прижал Матяню по-отечески к груди, потом и других смельчаков потискал. Немолод он уже был, и слёзы как-то сами собой из глаз выдавились.

– С возвращением вас, сынки, с возвращением!

Потом уже шагнул к вставшему ему навстречу князю Гридаю, чьё имя шепнул ему на ухо Матяня.

– Здрав будь, князь светлый!

– Здрав будь и ты!

Гридай сам обнял артельщика и дружественно похлопал того по спине.

Зашевелились и двое гребцов, что в лодке оставались. Одну за другой вытащили они на берег и уложили у ног князя пришлого три глубокие корзины плетёные с вкусно пахнущими копчёными рыбёшками.