Мужчина же прижимал её к себе, жадно массируя грудь…

Она вырывалась – он и играючи, и жестоко хватал её; она орала – истошно, пронзительно, испуганно; он же зажимал ей рот. «Люди, люди, появитесь уже кто-нибудь», – рыдала про себя Леся. На неё выливалась лава из недружелюбных ругательств, и это сулило одно… Беду…

…Нет, это конец. Ещё пара минут – и он овладеет ей…

– …Hi. Any problems?

Зрачки мужчины расширились, ладони же разжались.

– Юра?! – крикнула Леся. Так и есть: спасена, выручена, хотя и почти унижена; никаких более недобровольных сжиманий, и тело снова принадлежит только ей! Да и кто вызволил её – тот, кто стал почти её лирическим героем!.. Да, она думала о нём каждую ночь – и сколько раз уже тщетно пробовала поговорить с ним. Какая удача… Или неудача? Не решит ли он, что она глупа и легкомысленна? Леся кротко склонила взгляд вниз, всё ещё кривясь от ненасытного напора.

И да. Как Юра оказался здесь? Поблизости есть что-то компьютерное? В глазах её он был тем, кто сосредотачивает деятельность в номере и – по необходимости – в океанской воде и забегаловках.

Юра стоял, сложив руки на животе. Из шорт его выплывали новые наушники; лицо в этот раз было суровым. «Отпусти девчонку; я вижу, как она мучается; понятно, что тебе надо, но всё же – я за справедливость и добрую волю», – будто сообщал он.

Местный принял сигнал; соблазнился тишиной прибрежных домов, за углом же одного – скрылся.

– Спасибо, – хмыкнула Леся, еле контролируя слёзы. – Спасибо!

– Пожалуйста, – Юра поправил очки.

– Пошли домой, – устало предложила она. – Ты бы знал, чего я натерпелась! – Леся позволила себе перейти на крик и прижаться к желанной его мятой рубашке.

Невообразимо – диалог стартовал с того, что она обняла его: и чувственно, и нежно, маскируя симпатию под признательность. По ней разливалось целительное тепло; вторя благодарности её, на дороге раздалось довольное мяуканье.

Леся схватила его за ворот, передавая эстафету объятий. Юра же не принял её, растерянно отстранившись.

– Длина твоей юбки может повлечь проблемы, – холодно заметил он.

– Ноги – это лучшая часть моего тела.

«Сейчас он увидит мои стройные, ободранные слегка колени и приоткрытые бёдра; рассмотрит, стало быть, то, что когда-нибудь сведёт с ума; пульс его участится, а он отметит то, что ещё так не заблуждался», – мечтательно прогнозировала Леся. Однако он застыл подобно восковой фигуре – казалось, ему неподвластно никакое движение. И сказал лишь:

– Пересмотри приоритеты.

– Тебе что, не нравятся мои ноги? – не на шутку разозлилась она. «Как можно не обнять меня после такого; а я ещё и повисла на нём! Интересно, он играет в скромнягу или в идиота?»

– Н-н-ормальные ноги, как у всех, – откашлялся он.

«Думаю, в идиота!» – Леся покачала головой; на губах её сыграла соло отчаянная ухмылка.

За поворотом их встретили блаженные огни кондоминиума.

1

Юра, не зачарованный, но успокоенный вечерним прибоем, перебирал песчинки – и мысли. Он довольствовался плавучими очертаниями домов, а не уверенными набросками будущего; и всюду мерещилась ему мука…

«Олег притащил меня сюда – и был прав и… не прав; я не освоюсь в жаре – как и в социуме. Контакт с новыми знакомыми неизбежен… хотя, признаюсь, совсем редко, но я бы посвящал себя компаниям. И какие собрания без онлайн-побед?»

Он засуетился – в расслабленном, безмятежном темпе, продолжая отмерять отрезки шагами.

«У меня нет идей, зато у Олега – есть. У ребят – когда-нибудь разгадаю. По первому впечатлению, она – колеблется, горе-синусоида, и каждая её задумка может стать роковой либо заброшенной; он же – постоянная величина, не фигурирующая, однако, в большинстве разделов: Макс не верит в свою значимость».