Говорила мне мама: думай, прежде чем делаешь. Но я опять ослушался и не стал продумывать план до того, как пошёл к Маркусу со своим безумным предложением. Уже когда мы ходили по храму, быстро открывая и закрывая все шкафы, мне пришло в голову:

– Слушай, а в храм водят какие-нибудь экскурсии? Как вообще можно попасть внутрь без особого приглашения со стороны Золотой, жрецов или настоятельниц?

– Понятия не имею, – ответил Маркус, не прекращая рыться в вещах. – Ни разу не слышала, чтобы кого-то постороннего пускали в Верхний Храм. В нижний – ещё может быть. Кстати. – Он захлопнул кованый сундук и выпрямился. – А ты вообще в курсе, где именно искать Шелли? В верхнем или нижнем храме?

– Всё, что я знаю: она где-то там. И она там уже три дня. А дальше, – я усмехнулся и развел руками: – буду полагаться на свой нос.

– Будь она тебе истинной, это могло бы сработать, – покачал головой Маркус и начал в третий раз обходить зал, в котором до нашего появления сидели храмовники. – Но найти по запаху кого-то в таком людном месте? Сомнительная затея.

– Будем импровизировать, – отмахнулся я. – Или ты готов ждать ещё неизвестно сколько, довольствуясь смутными обещаниями, что “она вернётся, когда сможет”. А когда сможет? И сможет ли вообще? Почему она сначала не поговорила с нами?

– Поговорила, – мрачно отозвался Маркус. – Но ты прав. Я этого так не оставлю. И если у нас сегодня ничего не получится, то завтра я просто высажусь на первой попавшейся площадке Верхнего Храма!

– Там защита стоит такая, что не пробьёшь.

– Найду способ пробить, – прорычал Маркус и толкнул дверь в соседнее помещение. Из темноты раздался голос моего друга: – Нормально они тут устроились!

Я поспешил войти за ним следом, и в свете огонька, созданного Маркусом, увидел большой бассейн. Водная гладь отбрасывала блики на покрытые плиткой стены. Я присвистнул.

– А чего они туда-то попёрлись, если у них здесь есть вон какая ванна?

– Да кто их разберёт. О, смотри! Неужто гардероб?

Он указал на довольно большой шкаф. Потом обошёл бассейн по кругу и стал распахивать дверцы. За одной оказались полки с полотенцами, за другой – халаты, и только за третьей, наконец, мы обнаружили просторный платяной шкаф с висящими в нём рясами.

– Берём и уходим, – быстро проговорил я, но не успели последние звуки сорваться с моих губ, как в соседней комнате раздались голоса.

Не говоря ни слова, я толкнул Маркуса шкаф, залез следом и пихнул его локтем, чтобы он сдвинулся к дальнему краю. Когда я сдвинул рясы ближе к открывающейся дверце, в комнате с бассейном вспыхнул свет.

– Ты слишком близко! – прошептал Маркус. Я шикнул на него в ответ и замер.

– Неплохо освежились, – говорил один из храмовников. – Водица бодрит. Я чуть не уснул здесь.

– Почему вообще храм не закрывают на ночь? Он же никому в такое время не нужен, – отвечал другой.

– Жаль, нам нельзя в бассейне искупаться. Я бы сейчас в тёплой водичке полежал.

– Переодевайся давай. Нам ещё рясы стирать.

– Может, ты этим и займёшься? Купаться в реке среди ночи было твоей идеей.

– Вообще-то твоей. С чего бы мне такое вообще в голову пришло? Я никогда не любил в реке плескаться.

– Это ты сказал, что рясы надо простирнуть после ужина. Они же грязные, как не знаю что!

– А то теперь они чище стали?!

Дверца шкафа приоткрылась. Я попытался не дышать и не слышал дыхания Маркуса. Один из храмовников забрал пару ряс, и из тени в глубине шкафа я заметил, что он был полностью голым. Как только дверь шкафа закрылась, я придвинулся к ней и, приоткрыв её самую малость, выглянул. Один храмовник натягивал сухую рясу, а второй ещё снимал мокрую.