Максим Михайлович снова мне улыбается и коротко отвечает:

– Я люблю с бергамотом.

– Я люблю с бергамотом.

Игорь Сергеевич, откинувшись на спинку стула, с едва заметной улыбкой на губах отслеживал размеренные движение Риты по кухне в ее собственной квартире. Девушка все делала не спеша, будто бы равнодушно, но физик сумел разглядеть во всем этом какое-то дикое волнение.

Рита поставила перед учителем чашку дымящегося чая, пододвинула корзинку с печеньем, а затем села напротив. Игорь Сергеевич отметил, что у девушки была идеальная осанка.

– Тебе лучше? – спросил он, отпивая чай. Резкий аромат бергамота согрел все внутри.

– Да, безусловно, – ответила Рита, разламывая печенье пополам. – Игорь Сергеевич, вы просили, но я…

– Рита, – одернул ее физик. – Если я прошу чего-то не делать, тебе стоит меня слушаться.

Рита сдавленно кивнула, опуская глаза. Они вернулись из частной клиники около пятнадцати минут назад. На колене Риты теперь красовалась специальная повязка, а боль ушла благодаря уколу. Игорь Сергеевич наотрез отказался принимать от ученицы какие-либо деньги, но на предложение выпить чая все же согласился. Зуева, проявив вежливость, теперь жалела об этом: с каждой минутой компания учителя физики давила на нее, мешая дышать.

– Рита, – окликнул ее Игорь Сергеевич. – С тобой все в порядке?

«Просто я люблю вас», – хотела бы сказать ему Рита, но вместо этого равнодушно ответила:

– Конечно.

Физик кивнул, прекрасно понимая, что девушка ему солгала. Когда они ехали в машине, она едва дышала, сидя так прямо, что на мгновение задумался о том, была ли Рита человеком – кажется, у людей не может быть такой осанки.

– Ты занималась танцами? – неожиданно спросил Игорь Сергеевич, взглянув на ее идеально ровную спину.

Рита кончиками пальцев поправила прическу и, вздохнув, ответила:

– Да. Вы по осанке догадались?

Игорь Сергеевич улыбнулся, кивая ей. Поймав его улыбку, Рита тут же покраснела, стыдливо опуская голову. Она разглядывала свои ноги, обтянутые плотной тканью черных колгот. Из всего класса она была чуть ли не единственной, кто придерживался делового стиля в одежде. Мальчишки, следуя моде, предпочитали широкие джинсы и футболки безумных расцветок. Девушки же, стараясь обратить на себя внимание противоположного пола, носили исключительно юбки и платья, причем, довольно сомнительной длины.

– А сейчас ты танцуешь?

Рита снова вздохнула. Рассказывать Игорю Сергеевичу о своей жизни почему-то было неловко. Они никогда еще не проводили столько времени наедине, а за пределами школы виделись вообще в первый раз.

– Сейчас же учеба, – пожала плечами девушка. – ЕГЭ, все такое. Приходится подолгу сидеть над учебниками, тут уж не до танцев.

– А я в детстве учился в музыкальной школе, – вдруг признался физик. – Даже окончил ее.

– И на чем вы играете? – Любопытство взяло верх, и Рита даже перестала смущаться.

– Вообще, на фортепиано, но, если честно, я уже сто лет не садился за инструмент. – Игорь Сергеевич как-то грустно усмехнулся. – Моя мама всегда хотела, чтобы я стал музыкантом. А я стал учителем физики.

– Жизнь иногда преподносит нам сюрпризы, – отозвалась Рита. Чай закончился и в ее чашке, и в чашке учителя. Наверное, вот-вот он уйдет. От этой мысли было одновременно и хорошо, и плохо.

– Игорь Сергеевич, в этом году так много выпускников выбрали физику для сдачи ЕГЭ, вас это не удивляет?

Учитель не без интереса взглянул на свою ученицу. Зуева прикусила собственную губу и раскачивалась на стуле – это было совсем на нее не похоже.

– А тебя удивляет? – физик изогнул бровь.

Чуть не упав со стула и, наконец-то выпустив губу из плена, Рита ответила: