– Стоило отправить тебя на автобусе.

Он резко убрал руку и грубо схватил меня за предплечье.

– С чего вдруг взбесился?

– С того, что не следовало соглашаться тебя подвозить. Если б не отец..

– Тебя никто не заставлял, Маркус, оставь меня, я сама пойду и поеду на автобусе, а завтра возьму велосипед, папа, наверняка, починил колесо.

– Не доставляй ему хлопот своей херней, ясно?

– Если бы ты не портил колеса.. Всегда пытаешься мне насолить. Что я тебе сделала?

– Я сказал уже. И мне нахер не сдались твои колеса.

– Я не виновата, что родилась! Так в чем, я виновата?

– Заткнись, иначе я оставлю тебя здесь, меня уже воротит от звука твоего голоса, Анна!

Я усмехнулась.

– Что смешного? Думаешь, блефую?

– Это второй раз за три года, когда ты назвал меня по имени.

Маркус непонимающе взглянул на меня, его лицо напряглось, а затем что-то поменялось в его глазах, словно он что-то понял. И я поняла. Он даже не заметил этого, даже не понял, что произнес мое имя, потому что я уже много лет для него лишь уродина.

– Маркус, как обстоят дела с математикой?

– Отлично.

– Отлично? И это все, что ты скажешь?

Папа оставил столовые приборы на тарелке и сложил руки перед собой. Мы ужинали также, как и каждый предыдущий вечер – за большим столом в гостиной, рассчитанным, минимум на десять персон. Папа сидел во главе, а мы с Маркусом друг напротив друга, с самого детства.

Сзади подкралась Жанна – наша кухарка и поставила рядом с моей тарелкой десерт – тортик с корицей, мой любимый.

– Спасибо.

– Положи ей побольше, а то кости уже через балахоны выпирают.

Маркус медленно пережевывал лазанью и нагло смотрел на меня, в то время, как я, лишь, могла себе позволить поглядывать украдкой.

Папа шумно выдохнул и, мне стало стыдно, что мы беспокоим его.

– Как твое самочувствие, папуль?

– Мое-то отлично, милая, а вот ты..

– Может, тебе следует взять отпуск? Отдохни где-нибудь.

– И оставить вас здесь двоих?

– Тебе все равно придется.. Нас оставить, – ровно произнес Маркус и, у меня сердце защемило.

– Не говори так, – процедила я.

– А что не так, уродина? Скажи ей, отец. Сколько тебе осталось?

– Пап, все же будет хорошо, правда?

– Да, Анна, конечно. А будет еще лучше, если вы прекратите ссориться. Что с твоей ногой, милая? Я заметил, что ты хромаешь.

– Эм..

– Подвернула в бассейне. Разве тебе еще не сообщили, отец? Эта неуклюжая такое шоу там устроила, смеху подобно. Не нужно ей туда ходить, пусть возьмет справку-освобождение.

Мне, наверное, впервые хотелось воткнуть вилку в глаз этому лжецу. Но в одном я с ним была согласна, мне нельзя ходить в бассейн, я не хочу, не могу..

– Хм.. Тогда я не буду спрашивать, что с твоим лицом.

– А что у нее с лицом? Ты только заметил? Это безобразие от природы.

– Довольно! Маркус!

Папа стукнул кулаком по столу и, я вздрогнула.

– Чего ты добиваешься? Чего ты от нее хочешь?

Брат оставался невозмутимым, продолжал есть и поглядывать на меня. Он не хотел изводить отца, он испытывал меня, а я «проглатывала» все, что он мне «скармливал».

– Ничего. Мы ведь, просто разговариваем.

– Ты ведешь себя странно, хуже того, омерзительно. Должно быть, зря я послушал тебя и не отправил Анну в кампус, ты плохо на нее влияешь.

– Не злись на брата, ладно? Он помог мне сегодня.. с ногой.

Маркус с грохотом опустил приборы на тарелку и наши взгляды встретились.

– Я не твой брат, тупая уродка.

– Ты переходишь все границы! Иди в свою комнату и подумай над тем, что несешь, иначе я отберу у тебя машину!

Маркус вытер рот салфеткой, скомкал ее и бросил на стол.

– Приятного аппетита.

Я тоже вышла из-за стола и похромала вслед за этим психованным, папа остановил меня на мгновение.