Лила смотрела в темные глаза, замирая от ужаса. Ее пугала эта молодая гибкая особа с глазами кошки, что медленно прикрыла лицо рукой, неспешно потянула ее вниз, скользнув по носу, и развела красивые тонкие пальцы. Пухлые губы распахнулись, чтобы выпустить острый розовый язычок, который скользнул вдоль указательного пальца и исчез в усмешке.

– Девочки его крыла говорят, что руки принца бесподобны, но, быть может, ты получила больше внимания? – не унималась девушка. – Видела его лицо, его тело? Ведь даже слугам не позволено видеть его обнаженным. Он так ужасен? Каково это – быть женщиной урода?

Лила только отшатнулась, лишившись дара речи.

– Неужели так противно?

– Оставь ее! – внезапно вмешалась женщина в закрытом темном платье.

Она была не молода, но в ее чертах еще читалась прежняя красота и благородство.

– О, а вы что тут делаете? – удивилась все та же темноволосая девушка. – Вам уже не стать украшением короля, никогда! Вы – высушенный персик, не достойный мужского внимания.

– Прикуси язык, – строго велела женщина. – Я мать наследника.

– Вы просто раритет. Фаворитка короля – я, да и ваш наследник очень спорная личность, если Антракс заделает этой лялечке мальчика и заявит о своих правах – совет может признать старшинство Мэдина незначимым.

– Ничего, ты тоже станешь раритетом, – спокойно прошептала женщина и отступила в сторону. – А девочку оставь в покое.

– Это вас совесть заела? Неужели вы и правда причастны к тому пожару?

Женщина так и не ответила. Зато девушка вновь звонко рассмеялась.

– Странная женщина, – сообщила она Лилайне. – Говорят, ее брат виновен в пожаре, в котором погибла королева, и потому его казнили по какому-то совершенно другому поводу. Я тогда только родилась, но моя мама хорошо помнила маленьких принцев и говорила мне, что Антракс в детстве был настоящим красавцем и мог дать Мэдину фору во всем, но вот же беда: обгорел так сильно, что вот уже много лет стыдится своего лица и совершенно не может сидеть в седле. Принц-хромоножка.

Она вновь расхохоталась и легонько толкнула Лилайну в бок.

– Ты не бойся, они все сначала кажутся грозными и страшными, а потом стоит им только познать твою женскую ласку, и хищники сразу становятся милыми мальчиками, а Антракс и вовсе за всю жизнь еще никого не обидел, в отличие от некоторых.

Лилайна с трудом удержалась от пренебрежительной гримасы. Ей очень не хватало сейчас веера, за которым можно было бы спрятать губы.

К счастью для эмоциональной принцессы, двери зала внезапно распахнулись, и все девушки направились в новое помещение. Она робко последовала их примеру.

Перед ней возник огромный круглый зал. По ту сторону на золотом широком кресле, подобном небольшой софе, восседал сам король Эеншард Седьмой, по левую руку от него, на таком же троне, только чуть меньшем, сидел Мэдин, вальяжно закинув ногу на ногу, а по правую – Антракс. Он опирался на спинку своего кресла, сполз в нем, словно на лежаке и вытянул правую ногу.

Напротив королевской семьи сидела знать в таких же креслах из дерева, занимая пять ступеней округлого зала.

Девушки же, войдя в помещение, поспешили к своим хозяевам, опускались у их ног на пол и благоговейно целовали их руки. У кого-то из знати было две девушки, у кого-то три, а к королю пришла лишь та дерзкая фаворитка. Она поймала сильную морщинистую руку, коснулась ее губами и прильнула к ней, выгибаясь всем телом так, что ее захотел бы даже каменный идол, не то что смертный мужчина.

К Мэдину присела та кроха с невероятными кудряшками, и, как только ее губы коснулись руки Господина, тот запустил пальцы в непослушные волосы наложницы, явно наслаждаясь этим прикосновением.