– Ты сам веришь в то, что говоришь?! – не выдержал Каспер. – Меня поймала национальная гвардия. А к таким если попадёшь, уже не вылезешь. Они вцепятся тебе в горло и будут так держать до тех пор, пока ты не издохнешь.

– Ну зачем ты только подобрал эту карту, – тускло выговорил Мо.

Касперу было всего тринадцать. Его сердце не было осквернено ничем. Ни алчность, ни эгоизм, ни жестокость не находили себе места в теле и душе этого юнца. Он страдал разве что малодушием, и то, в той же мере, что и каждый из нас. Сейчас он был наг и слаб. В глазах его горел малюсенький огонёк жизни, который затухал всё сильней с каждой секундой. Надежда в нём исчезла в тот же миг, как он был схвачен в тех промозглых тоннелях, коим нет конца. Сейчас им одолевали лишь отчаяние и сожаление о невозможности мечты.

– Вы же сами знаете, каково брату. – Заплакал Каспер. – Пир старается изо всех сил, лишь бы я мог хорошо жить и есть. А я? Что я могу сделать, чтобы помочь ему? Мне всегда были стыдно за свою слабость. Но тут попалась такая возможность. Нашёл какую-то карту. Ради интереса решил пройтись до отмеченного места, а там оказался родник. Я не питал надежд владеть им самому. Думал, смогу дать всё людям и Пиру в том числе. Думал, мы сможем жить лучше. Откуда же я мог знать, что это приведет к такому, что это запрещено? – В его мокрых от слез глазах засияла чистая искренность, с которой маленький ребёнок говорит родителям о том, что он не хотел ничего ломать, – ему лишь хотелось как-то помочь близким. То же было и с Каспером.

– Это же проходят на первых уроках подготовительных курсов. Как ты мог не знать? – Удивлённо воззрился на Каспера Мо.

– Я не был на этих курсах. – Ещё отчаянней заревел Каспер. – У нас не было денег, чтобы их оплатить, а льгот и подавно.

– Да, ситуация.

Рë и Мо больше не знали, что сказать, потому и застыли в неловком молчании.

– Это ж ещё надо было, – вдруг поднял голос Каспер, – чтоб национальная гвардия там бродила. Причём именно в тот момент, когда я там был и причём с этой треклятой картой.

Мо вдруг осенило.

– Действительно. А что они там делали?

– В смысле? – недоуменно воззрился на него Рë.

– Это же было в западном секторе двадцать четыре? – спросил он Каспера.

– Да.

– Юрисдикция национальной гвардии ограничивается двадцатым сектором, что они тогда забыли на закрытой территории в четырёх секторах от регламентированных? Это же вообще запретная зона, мертвые территории. К ним запрещено приближаться.

Рë собрался что-то спросить, как раздался гудок из динамика. «Посещение окончено. Просьба всех неуполномоченных лиц покинуть территорию карцера». Тут же на горизонте показался надзиратель, приведший их сюда.

– Точно, чуть не забыли, – воскликнул Рë. – Держи, – он передал через решетку небольшой свёрток, – мы все понемногу собрались. Там некоторые вещи и консервы. Удачи тебе. И прости. – Последние слова он произнёс очень тихо, так что никто их больше не услышал.

– Как ты?

Они уже вышли за территорию карцера и направлялись на смену. Обед подходил к концу – и с минуты на минуту ожидался сигнал.

– Такое чувство, что я совершил что-то ужасное. Самую крупную ошибку в своей жизни. Я угробил чью-то жизнь. – Он замялся. – Не каждый может подобным похвастаться, – попытался пошутить Рë.

– Если хочешь это исправить – что, я считаю, уже поздно делать, – не прекращай пытаться. Ты ж сам знаешь, удача улыбается упорным.

– На душе словно кошки скребут. Надеюсь, Гарно сможет дать какой-нибудь совет.

– Как? – вскрикнул старик, но тут же опомнился и перешёл на шёпот. – То есть вы хотите сказать, что нашли родник и нанесли его местоположение на карту, которую потом потеряли и её подобрал ваш товарищ. Верно?