– Не думай даже. Тебя, дурака, повяжут, а ты всех сдашь. Отдай пятисотку, а «перо» себе в задницу засунь. Поглубже.

«Зирган» шмыгнул носом, и протянул Попову смятую купюру.

– Спасибо, – сказал Серега мужчине.

– Бывай здоров, – мужик уже отвернулся от Попова, перешагнул фанерку и неожиданно ударил носком ботинка «снагу» в колено. Жертва всхлипнула и осела на асфальт, зажимая ногу. Обидчик нанес еще несколько ударов кулаком по голове скорчившегося человека:

– Так, что, сука, ты готов уже? Ты научился? Любой фраер твою тупую работу видит. Девять сотен просадил, ублюдок. Ищи, теперь где хочешь, чтоб к утру были.

Дальше Серега смотреть не стал, нырнув в двери вокзала. В полупустом зале ожидания Попов выбрал местечко в самом углу, за выступающим фасадом закрытого газетного киоска. Из зала Серегу видно не было, и он смог пересчитать неожиданно свалившееся в руки богатство. Десять рублей у Попова остались, на беляши так и не потратился. Теперь же плюсом пришло восемьсот пятьдесят: пятисотка, две по сто и три купюры по пятьдесят. С такими деньгами можно было идти в вагон-ресторан, не размениваясь на подозрительные пирожки. Правда, есть, по-прежнему не хотелось, и Попов аккуратно рассовал деньги по разным карманам.

Вдоль стены зала, прямо за гнутой фанерной спинкой жесткой скамьи проходила труба отопления, и Серегу быстро разморило. Негромкий гул вокзала стал отдаляться, сливаясь в однотонный шум прибоя, и очень скоро Попов оказался на берегу Нурнена, на веранде собственного дома7. Искрилась ровная соляная поверхность, в высоком хрустальном кубке рдел гранатовый сок с кубиками льда, а от воды к нему шла обнаженная Дина8. Длинные черные волосы почти скрывали смуглую грудь, и лишь темные соски с блестящими капельками воды задорно торчали вверх и в стороны.

Этот сон в больничке Попов смотрел регулярно на протяжении шести лет. Несмотря на любые медикаменты, подавляющие либидо. Дина шла и шла к веранде, и все не могла дойти до ступенек. Серега знал почему – девушки нет в живых. Магия колец выбросила чужеродные тела в свой мир9, а Дина была рождена в Хараде10. Обычно видение исчезало в нарастающем сиянии Нурнена, но сейчас на веранду вбежал Гудрон11:

– Очнитесь, господин, беда!

Попов открыл глаза и сразу увидел «пацанов», с двух сторон обходящих зал, внимательно разглядывая немногочисленных пассажиров. Выскользнуть незаметно было уже нельзя, и Серега в тщетной надежде поднял воротник шинели, старательно изображая спящего. Прошло три напряженных минуты, и когда Попов собирался приоткрыть глаза, с двух сторон от него на скамейку плюхнулись два тела. Тот, что слева, толкнул бывшего курсанта локтем в бок:

– Рота, подъем.

Расположившийся справа коротко хохотнул, и Серега почувствовал твердый предмет, упершийся под ребра:

– Только вставать не надо. Сиди, как сидел.

Внутренний всезнайка, к которому Попов уже начал привыкать, коротко сообщил: «Нож финский, длина лезвия десять сантиметров, направлен между ребрами в печень. Сделать сейчас ничего не можем, потяни время, помощь идет».

Серега помотал головой, словно только что проснулся, и «включил дурака»:

– А в чем дело-то, ребята? Сплю, никого не трогаю.

– Ребята в детском саду остались, – «левый» сплюнул сквозь зубы прямо на пол, – деньги давай.

– Какие? – вполне искренне удивился Попов, – Нашли, у кого попросить.

– Ты кого обмануть хочешь? – ощерился «пацан», – Гони бабки, которые в наперстки выиграл.

– А, эти. Так они в чемодане. В камере хранения.

– В какой?

– Автоматической, – Серега увидел, что в зал вошел военный патруль. Начальник патруля привычно оглядел пассажиров, и тут же зацепился взглядом за офицерское сукно курсантской шинели. У Попова от радости замерло сердце – патруль направлялся прямо к ним. «Пацаны» тоже заметили военных и заерзали: