- Чтоб не сбежала, - призналась я и поспешила назад, избегая встречи с мамой. Она человек добрый, заботливый, проницательный до боли. Мысли читает по глазам, а потом вопросами вытряхивает правду. А распространяться о соглашении как бы нельзя, или не стоит. Словом, воздержусь до лучшего дня!

После поездки мне хотелось немного пройтись, но как показала практика, гулять с нордами невозможно. Мы не походили на семейку, вряд ли могли участвовать в командной игре или быть причастными к секте, потому что Тим и Георг не только выглядели как охрана, но и вели себя соответственно уставу. Один шел рядом, второй чуть позади, и общались они между собой взглядами и жестами. Не совсем как командос, но близко. Ощущая угрозу, народ расступался перед нами, как воды моря перед Моисеем, а затем оборачивался, провожая взглядом, больше негодующим, чем любопытным.

С такой способностью к распугиванию нам бы по ночам улицы патрулировать, но на предложение выбраться из дома в потемках норды ответили отказом. Вернее, двойным тарифом на услуги, так что отказаться пришлось мне. Ближе к квартире даже мысль мелькнула, а не специально ли они сказали про тариф. Но как мелькнула, так и пропала, потому что меня окликнули. Что примечательно, на этаже у лифта, из которого я вышла, а кое-кто так и не зашел…

- Простите! - Жутко стройная блондинка в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти - черт ногу сломит с этим их мэйкапом, нагло зашла с козырей в своем вопросе: - Это вы теперь убираетесь в квартире Константина Игоревича?

- Если вспомнить, как я вечером загружала посудомоечную, то можно сказать и так, – согласилась я с ней и продолжила свое продвижение к квартире.

- Вы часто появляетесь в сто шестой. И… я предположила, что других причин нет… - Она мило улыбнулась, не договаривая свою грубость. – Видите ли, я живу в 99 и мне как раз нужна… помощница по дому? – то ли пояснила она, то ли уточнила мою должность.

- Уверены, что нет других причин для моего частого появления здесь? – с тем же добродушием перебила ее я. Крохотная морщинка прорезала лоб неизвестной.

- Вы медсестра?

- Он здоров как бык.

- Но тогда…

- И как бык активен. – Все же столько грушу бить.

- Фитнес-тренер? – с сомнением предположила она, глядя на мои бедра, и, озаренная новой догадкой, щелкнула пальцами. – А, я поняла, вы лингвист. Константин Игоревич совсем недавно говорил, что намерен подтянуть немецкий.

Из уборщицы в профессора всего за минуту раздумий - неплохо, жаль, карьера так не строится. А еще жаль, что эта стервоза решила меня уесть, взглядом прошлась по моей куртке, сумке и пакету с домашними кексами, мягко поправила идеальный светлый локон, улыбнулась.

- Но я думала, лингвистам у нас больше платят.

- У вас, может, и платят, а у нас бартер, - ответила ей, и дверь перед моим носом неожиданно распахнулась.

- Вот ты где! Я уже заждался, – выдал Сыч, за руку втянув меня в квартиру.

Дверь закрылась с хлопком, у меня забрали куртку и пакет, взамен вручив значительно опустевший тюбик.

- Намажь!

Судя по его порывистым движениям, меня ждали, очень ждали, вероятно, под дверью. Иначе с чего бы он так быстро ее открыл и не здороваясь меня схватил.

- Давно болит? – спросила, проходя следом.

- Нет, – явно соврали мне.

- Сбегая из офиса, опять сослались на любвеобильную меня?

- Не помню.

Сыч растянулся на диване и, дождавшись тонкого слоя геля на коже, шумно выдохнул что-то о жизни, которая не такое уж г... Странное изречение, тем более если жизнь мы не только выбираем сами, но и по ходу проживания формируем ее.

- Что от тебя хотела та? – спросил он через неполную минуту тишины. Хм, всего лишь короткое «та»? Ни имени, ни отчества, ни профессии. Новая загадочка.