Мне 15 лет. Я на даче один. Дача на краю посёлка, сразу за ней огромный овраг. На ночь я читал очень страшную книжку. Было и так жутковато, а тут ещё, когда собирался лечь спать, разыгралась страшная гроза. Не знаю как, но я всё же уснул. Проснулся среди ночи. Светила луна. Была абсолютная тишина, как это бывает после грозы. И вдруг… Я отчётливо слышу чьи-то медленные шаги. Скрипят половицы. Всё ближе и ближе к двери, за которой я сплю. В голове проносится вихрь мыслей: кто-то из семьи вернулся из Москвы? Нет, этого не может быть – электрички давно не ходят… Со скрипом начинает открываться дверь. От ужаса я закрыл глаза. Но сразу же открыл. Спинка кровати заслоняет нижнюю половину дверного проёма. Дверь распахнута, я вижу полную луну в окне напротив. В дверях никого нет! Но шаги продолжают приближаться ко мне! Сердце готово выпрыгнуть из груди… И тут на живот мне что-то падает. С воплем я вскакиваю и только тут понимаю, что меня так напугала Тюпка. В жизни не подумал бы до этого, что столь тяжелы кошачьи шаги по рассохшимся половицам. А кошек я люблю. Хотя собак люблю больше.

ЮРЮЗАНЬ

Это такая река на Южном Урале. Впадает в Уфу, та еще во что-то впадает. Речка относительно горная зажатая скалами, с умеренными порогами – все как полагается. Места совершенно дикие и очень красивые. Дикость заключалась во многом: удивительное изобилие никем не тронутых грибов и ягод, 3 деревни на триста километров (это вдоль реки-то!), нравы местного населения, о которых речь еще впереди, лавины совершенно озверевших от бескормицы комаров и др. Про красоты умолчу, их бы в совершенстве описал И.С. Тургенев, если бы за каким-то лешим его занесло в эти первозданные края, его переполненный ягдташ нещадно бы резал плечо, роса прибрежных трав орошала бы барские сапоги, а от реки непременно поднимался бы туман – куда ж без него. И так страницах на трех-четырех. Поэтично. Чудесно. И неимоверно скучно. Но если хочешь быть классиком, надо соответствовать – писать следует длинно и скучно. В классики меня Господь не сподобил, поэтому скажу просто: вокруг было очень красиво.

Сплавлялись мы от города Салават до поселка Кара-Яр на надувных плотах, по-моему, сейчас это называется дурацким словом рафтинг, такого мы тогда не знали. Колонну плотов (было их 5 или 6 – не помню) сопровождали три байдарки. В первую, идущую во главе, почему-то попали самые молодые и неопытные из нас – Селезнева и Иванов. Шли как раз по мелководью. Речка в том месте была извилистая, и байдарка скрылась за поворотом. Вдруг слышим истошный крик, явно нешуточный. Мы схватили весла и по колено в воде рванули вперед. Зрелище предстало нам, надо сказать, весьма своеобразное: колесный трактор утюжил нашу байдарку, ломая все, что можно сломать. Иванов сумел выбраться из нее и растерянно стоял рядом. У Селезневой нога в чем-то там запуталась. Девчонка вопила, ожидая неминуемой смерти. Тракторист, увидев внушительную ораву молодых людей, вооруженных веслами, быстро дал задний ход и скрылся в ближайшем лесу.

Мы обратились к понесенным потерям. В сторону байдарки даже не глядели – ничего, кроме полного списания ее не ждало. Иванов был цел и невредим, только сильно напуган и весь трясся не в силах остановиться. С Селезневой картина оказалась похуже. Помимо все тех же симптомов, что наблюдались у ее напарника, левая нога страшно распухала прямо на глазах. Явно там был в лучшем случае вывих, а в худшем – перелом. Надо было искать врача. Четверо отправились с ней, вернее, понесли ее на руках по дороге, где скрылся трактор, резонно полагая, что там есть какой-нибудь населенный пункт, и в надежде, что обитают в нем не только безумные трактористы, остальным велено было проплыть чуть вперед и искать место, удобное для ночевки.