ТАБЛИЦА 1. Минимальная явка в Западной Европе, 1950–2009 гг.

а) Годы наиболее низкой явки б) Частота наиболее низких показателей явки, по десятилетиям

ТАБЛИЦА 2. Максимальная волатильность в Западной Европе, 1950–2009 гг.

a) Годы наибольшей волатильности б) Частота выборов с рекордно высокой волатильностью, по десятилетиям

Второй ключевой совокупный показатель относится к политическому участию и измеряет степень, в которой распределение партийных предпочтений остается последовательным и стабильным по времени. Те граждане, которые продолжают голосовать на выборах, сохраняют хотя бы незначительную связь с традиционной политикой. По мере затухания массового участия и роста безразличия можно ожидать, что даже те граждане, которые продолжают ходить на выборы, станут более волатильными, неопределенными и непоследовательными в выражении своих предпочтений. Если политика значит все меньше, то готовность голосовать и приверженность к конкретной партии так же теряет смысл. При выборе партии начинают играть роль непостоянные и краткосрочные факторы. На практике это означает, что результаты выборов могут оказаться более непредсказуемыми. Волатильность избирателей, вероятно, увеличится; новые партии и новые кандидаты, скорее всего, окажутся более успешными, чем традиционные объединения. Безразличие всегда сопровождается непоследовательностью.

Как и в паттернах политического участия, в течение последних лет в национальных партийных системах Западной Европы отмечались непредсказуемые изменения в структуре партийной поддержки. Но так же, как и в случае с явкой, эмпирические данные на агрегированном уровне, как правило, не могли подтвердить этот тренд. Таким образом, в то время как в партийных системах одних стран перетекание избирателей от одной партии к другой действительно возросло в 1970-х и 1980-х годах, в других, напротив, укрепилась партийная принадлежность, в результате чего уровень партийной лояльности в Европе в целом считался неизменным и стабильным (Bartolini and Mair, 1990). Многим наблюдателям, однако, такие выводы показались довольно странными, поскольку данные опросов начиная с 1970-х годов свидетельствовали в пользу оттока избирателей от партий, которым они ранее отдавали предпочтение, и трансформации исторических паттернов голосования (Dalton et al., 1983; Franklin et al., 1992). Однако, как оказалось, эти неоспоримые изменения на уровне индивидуального поведения не привели к соответствующим сдвигам в партийной системе в целом. Даже в конце 1980-х годов совокупная волатильность избирателей на общеевропейском уровне оставалась относительно слабой, в то время как многие традиционные партии, участвовавшие в выборах с 1950-х годов или даже раньше, продолжали оставаться серьезными соперниками в политической борьбе. Конечно, в электорате этих старых партий наблюдался некоторый отток в пользу новых образований, но даже к концу 1980-х годов им удалось привлечь поразительно высокое число голосов своих постоянных членов.

Это подтверждается средним уровнем совокупной волатильности избирателей в период с 1950-х до 1980-х годов. Для расчета мы использовали индекс, первоначально предложенный Могенсом Педерсеном (Pedersen, 1979) и рассчитывающий уровень волатильности путем простого суммирования (совокупных) процентов, полученных всеми партиями в данных выборах по сравнению с предыдущими, или, что то же самое, (совокупных) избирательных потерь всеми проигравшими партиями. Это, конечно, довольно сырой показатель, и он может недооценивать реальный уровень изменения предпочтений при голосовании, измеренный, к примеру, на индивидуальном уровне в ходе опросов. Однако как совокупная мера он легко вычисляется для всех выборов, в том числе давно прошедших, или там, где данные по индивидуальным предпочтениям либо отсутствуют, либо ненадежны. В любом случае при использовании индекса Педерсена мы видим, что вопреки многим ожиданиям уровень совокупной волатильности избирателей в пятнадцати старых европейских демократиях в 1950–1980-х годах почти не менялся: средний индекс по Западной Европе снизился с 7,9 % в 1950-х годах до 6,9 % в 1960-х, а затем вырос до 8,9 % в 1970-х и 1980-х. Вряд ли эти изменения можно назвать драматическими. Тем не менее средние значения скрывают существенные изменения в отдельных партийных системах. Дания, Нидерланды и Норвегия проводили спокойные избирательные кампании в 1950-х, пережили электоральную нестабильность в 1970-х и вернулись к еще большей стабильности в 1980-х годах. Напротив, отток избирателей в послевоенных Франции и Германии был довольно высоким, после чего политические предпочтения стабилизировались в 1960-х и 1970-х годах. Другими словами, в то время как средний уровень совокупной волатильности избирателей в Западной Европе в целом оставался достаточно стабильным, на уровне отдельных стран динамика волатильности могла существенно различаться.