– Тебя как зовут? – спросил он.

– Минни.

– Так вот, Минни… Я хочу побыть в одиночестве. Не обижайся. И остальные пусть не обижаются.

– Понимаю. Ты хотел помолиться. Столько людей убил – не удивительно.

По мнению Павла, убитые им к людям не относились. Черт с ним, с социальным рейтингом! После того, как он увидел прокушенную женскую грудь, никакого сожаления о сделанном уже не было. Тем более он не собирался выпрашивать у бога прощения за это, но пусть девочка думает, что так и есть.

– Минни, скажи, здесь часто бывает похожее на то, что случилось с вами?

– Нет. Раньше, говорят, бывало, но сейчас "черные" охраняют рудник и оттуда сложно убежать. Кто сбежал, те обычно идут к бродягам.

– Но у этих было хорошее оружие и патроны. Как думаешь, они могли отнять его у охраны?

– Нет, хозяин. Они и не отнимали. Тина (это та, которая с ребенком) слышала, как эти беглые говорили про оружие. Понимаешь, они никого из нас не тронули – только ее. Я ребенка держала, пока ее насиловали. Это долго было. Она кричала, а им это нравилось и…

– Остальных не тронули? – перебил ее Павел.

– Нет.

Это было более, чем странно. Что им помешало? Неужели это всё-таки была работорговля и девушек вели к кому-то, кто должен был за них заплатить?

– Приведи сюда эту Тину.

– Хорошо, хозяин.

Она поднялась и ушла в сторону костра. Вскоре с той стороны снова послышались шаги. Павел включил и выключил фонарик, чтобы показать, где он. Вскоре трава снова зашелестела под весом опускающегося на нее тела.

– Тина?

– Это я, хозяин.

– А где твой ребенок?

– Оставила Минни. Вы же меня позвали и я подумала, что вы…

– Да не собираюсь я ничего с тобой делать! Вы тут помешались на этом все, что-ли?

– Простите, хозяин. Я понимаю: я теперь грязная. Уйду к бродягам, только не выгоняйте остальных. Оставлю моего мальчика Минни.

Она тихо заплакала и Павел проклял свой длинный язык. Очевидно же, что они здесь всё понимают буквально. Позвали – значит с вполне определенной целью. Не хотят – значит "грязная".

– Успокойся, – сказал он, постаравшись сделать это как можно более ласковым тоном. – Не хочу я никого выгонять и тебя тоже. Просто у меня уже есть женщина, которую я люблю, а по нашим законам вторую нельзя.

Перед глазами в это время стояло лицо Элли и ее синие глаза. Конечно это было глупо и он сам это понимал. Детская влюбленность в капитана пиратов… Или правильно говорить "капитаншу"? Да без разницы! Глупость, короче.

– Я понимаю, – сказала Тина, все еще тихо всхлипывая. – У нас тоже бывает, что слово друг другу дают. Но ведь не обязательно со всеми спать. Остальные могут быть просто служанками и сами себе найдут мужей.

– У нас не так…

Как было объяснить этой девушке, которая здесь родилась и ничего, кроме прерий не видела, земные порядки и правила? Можно даже не пытаться. Земля для них – красивая легенда, пусть так и остается.

– Расскажи лучше, что ты слышала от бродяг, пока тебя… ну, ты поняла?

– Я не всё разобрала, хозяин. Мне было очень больно. Один, пока ждал своей очереди, сказал, что можно притащить еще одну. Я подумала, что мне теперь станет легче, но их вожак ударил его, велел заткнуться и добавил, что их не просто так выпустили и оружие дали. И что если тот хочет на воле остаться, пусть не болтает лишнего. Первый не посмел спорить, но мне потом было еще больнее. Прости, хозяин.

Она снова заплакала навзрыд в темноте.

– Успокойся. Покажи лучше, что там у тебя с грудью. Я боюсь, что заражение может начаться.

Зашуршала одежда и Павел грустно вздохнул. В другой ситуации такое послушание было бы бесценным, но не сегодня.

Снова включив фонарик, он посмотрел на кожу рядом с повязкой. Красноты явно стало меньше.