Хотя Константин из-за очень явного предубеждения говорит о дворце Диоклетиана с подчеркнутым презрением, один из их преемников, который мог видеть этот дворец лишь в заброшенном и полуразрушенном состоянии, славит его великолепие словами величайшего восхищения.

Размер участка земли, который занимало это здание, был от девяти до десяти английских акров. Форма дворца была четырехугольной, по бокам возвышалось шестнадцать башен. Две стороны четырехугольника имели в длину около шестисот футов, две других – около семисот.

Все это было построено из легко обрабатываемого камня, добытого в соседних каменоломнях в Трау, или Трагетуме; этот камень немногим уступал даже мрамору. Четыре пересекавшиеся под прямым углом проезда делили это огромное сооружение на несколько частей, и в начале дорожки, которая вела к главной постройке, стояли величественные ворота, которые до сих пор называются Золотыми. Завершалась же эта дорожка перистилем из гранитных колонн, по одну сторону которого находился квадратный храм Эскулапа, по другую – храм Юпитера, имевший форму восьмигранника. Юпитера Диоклетиан чтил как покровителя, посылавшего ему удачу, а Эскулапа – как хранителя своего здоровья. Сравнивая руины дворца, которые сохранились до сих пор, с наставлением Витрувия, можно заметить, что некоторые части этого здания – спальня, атриум, базилика, кизикийский, коринфский и египетский залы – были описаны там с какой-то долей точности или по меньшей мере правдоподобия. Их формы были разнообразными и пропорции верными, но все эти великолепные комнаты имели два недостатка, которые привели бы в ужас человека с нашими современными представлениями о красоте и удобстве: в них не было окон и каминов. Освещались они через крышу (видимо, здание имело только один этаж), а отапливались с помощью труб, проложенных вдоль стен. Основной ряд помещений был с юго-западной стороны защищен портиком, длина которого составляла пятьсот семнадцать футов и который, вероятно, был весьма возвышающим душу и полным очарования местом для прогулок, когда красоты пейзажа дополнялись красотами живописи и скульптуры.

Находись это великолепное здание в уединенном краю, оно пострадало бы от разрушительного времени, но, возможно, спаслось бы от изобретательной жадности человека. Из его развалин родились деревня Аспалату с и затем, намного позже, – провинциальный город Спалато[22].

Золотые ворота теперь служат входом на рыночную площадь. Там, где поклонялись Эскулапу, чтят теперь святого Иоанна Крестителя, а храм Юпитера стал христианским собором, посвященным Богородице. За это описание дворца Диоклетиана мы должны благодарить прежде всего одного искусного художника, нашего современника и соотечественника, которого очень большое и свободное от предубеждений любопытство привело в самый центр Далмации. Но можно предположить, что его рисунки и гравюры своим изяществом немного приукрашивают то, чему предназначены быть подобием. Очень правдивый путешественник, побывавший там позже художника, поведал нам, что уродливые древние развалины в Спалато отражают упадок искусств в эпоху Диоклетиана так же хорошо, как закат величия Римской империи. Если действительно таково было состояние архитектуры, то естественно предположить, что живопись и скульптура были в еще большем упадке. В архитектуре существует небольшое число правил, которые едва ли не механически применяются во всех случаях. Но задача скульптуры и прежде всего живописи – создавать подобия не только форм природы, но также характеров и страстей человеческой души. В этих высоких искусствах умелая рука приносит мало пользы, если ее не одушевляет воображение и не ведут безупречный вкус и наблюдательность.