На двадцать первом году правления Диоклетиан принял свое достопамятное решение отречься от императорского сана. Такого поступка скорее можно было бы ожидать от старшего или младшего Антонина, чем от этого правителя, который не пользовался уроками философии ни когда добивался верховной власти, ни когда ее осуществлял. Диоклетиан заслужил славу тем, что впервые дал миру пример отречения – пример, которому не часто следовали самодержцы более поздних времен. Когда наш ум ищет что-либо подобное, естественно, приходит на память Карл V – не оттого лишь, что один современный историк своим красноречием сделал это имя хорошо знакомым для английского читателя, но и не по причине очень заметного сходства в характерах этих двух императоров, чьи политические дарования были выше военных, а добродетели проявлялись лишь в подходящие моменты и были порождены больше хитростью, чем природой. Однако отречение Карла, видимо, было ускорено превратностями судьбы: похоже, что неудача любимых планов заставила его поспешить расстаться с властью, которую он считал слишком малой для своего честолюбия. Царствование же Диоклетиана было непрерывной чередой успехов, и похоже, что он стал всерьез думать об отказе от императорского трона лишь после того, как победил всех врагов. Ни тот ни другой не были очень стары: Карлу было только пятьдесят пять лет, а Диоклетиану не больше пятидесяти девяти; но деятельный образ жизни этих государей – войны и поездки, заботы, связанные с царским саном, и усердное занятие делами успели повредить их здоровье и наделили их до срока старческими недугами.

Несмотря на суровость зимы, очень холодной и дождливой в том году, Диоклетиан вскоре после своей триумфальной церемонии покинул Италию и направился на Восток. Из-за неласковой погоды и дорожной усталости у него началась и стала медленно развиваться болезнь. Хотя переходы были легкими и императора чаще всего несли в крытых носилках, ко времени его приезда в Никомедию в конце лета недуг уже стал очень тяжелым и вызывал тревогу. Всю зиму император не выходил из своего дворца. Опасность, в которой он находился, вызывала у всех непритворные сочувствие и огорчение, но люди могли судить об изменениях в его здоровье лишь по радости или горю, которые читали на лицах и в поведении его приближенных. Прошел слух о его смерти, и какое-то время все верили, что император умер, но предполагали, будто это скрывают, чтобы не допустить беспорядков, которые могли бы возникнуть в отсутствие цезаря Галерия. Однако все кончилось тем, что 1 марта Диоклетиан еще раз появился на людях, но был таким бледным и так исхудал, что его с трудом могли узнать даже те, кому его внешность была очень хорошо знакома. Для него настало время положить конец мучительной борьбе между здоровьем и достоинством, которая шла в его душе уже больше года: здоровье требовало бережного отношения к себе и покоя, достоинство приказывало руководить великой империей и с одра болезни. Диоклетиан решил провести остаток своей жизни на почетном отдыхе, сделав свою славу недоступной для ударов судьбы, а арену мира уступить своим молодым и деятельным соправителям.

Церемония его отречения состоялась на просторной равнине примерно в трех милях от Никомедии. Император поднялся на высокий трон и в полной ума и достоинства речи объявил о своем намерении одновременно народу и солдатам, которые были созваны туда ради этого чрезвычайного случая. Сняв с себя пурпур, он сразу же скрылся от прикованных к нему пристальных взглядов толпы и, проехав через город в закрытой колеснице, направился, нигде не задерживаясь, в любимое уединенное жилище, которое выбрал себе в своей родной Далмации. В тот же день, 1 мая, Максимиан, как было договорено заранее, сложил с себя сан императора в Милане. Даже среди великолепия своего римского триумфа Диоклетиан обдумывал намерение отречься от власти. Желая обеспечить повиновение Максимиана, он потребовал от него то ли клятвы общего характера, что тот будет подчиняться в своих поступках авторитету своего благодетеля, то ли конкретного обещания, что тот отречется от престола, как только услышит совет так поступить и увидит пример отречения. Это соглашение, хотя оно и было скреплено торжественным обетом перед алтарем Юпитера Капитолийского, было слабой уздой для свирепого нрава Максимиана, главной страстью которого было властолюбие и который не желал ни спокойной жизни в настоящем, ни доброго имени у потомства. Однако тот, хотя и неохотно, подчинился власти, которую приобрел над ним его мудрый соправитель, а после отречения сразу удалился на свою виллу в Луканий, где при своем нетерпеливом характере едва ли мог надолго найти покой.