Когда он устал, то приостановился. Как полагается в минуты паузы, к нему стали возвращаться мысли о Долине. Он почему-то вот прямо сейчас понял, что не помнит, как опять стал слизнем, а не летающим духом. В какой момент он вернулся в себя? Что его дух видел последним в путешествии по Долине? И почему его тело оказалось не там, где он его оставил – у рва перед Долиной – а в лесу в тени под дубом? Ведь не мог его дух перенести тело? Не мог. Никто не мог его передвинуть.
– Странное обстоятельство, – сказал вслух Уник и также произнес себе в ответ, – Получается, моё тело САМО уползло?!
– Ну, нет! Я не сумасшедший! Это исключительный бред! – вторил он себе.
Уник встал на тропу и продолжил свой путь. Возмущение и интерес активировались в нём.
– Где это видано, чтобы тело существовало само по себе? Да вы что, рехнулись что ли? У нас вроде не апокалипсис с восставшими зомби!
На это его внутренний философ пытался подобрать обоснованный аргумент. Философ в слизне мог любую бредовую идею поисследовать на предмет истинности. Тоном умного профессора он ответил:
– Ну, голова и тело связаны в единое тело, а тело и душа – это как две схожие формы, но с разным содержанием… Или наоборот: одно содержание с двумя формами… Нет, что-то не то… Ведь я вышел из тела весь!
– Ага, недоучка, тупик! – возмущенно с набухающим весельем заорал другой собеседник внутри Унылого, – Я ж говорю, мать болотная! Как, если ты вышел весь, твоё тело без тебя могло уползти? Уха-ха-ха-ха-ха!…Прямо вижу, – заливался смехом внутренний голос слизня, – как ты порхаешь в одном месте, а в это время тело жрёт мухоморы! Ух-ха-ха-ха-ха-ха, пока хозяин не воротился! Ой, не могу! Ну, просто умора!
Тут и Уник не выдержал и засмеялся: представил, как его тело разбойничает вне контроля.
– В тело вход только с предъявлением паспорта, водительского удостоверения или другими опознавательными знаками! – гнусаво пропел внутренний собеседник как голос в аэропорту, заливаясь от хохота. Слизень больше не мог себя держать и повалился со смеху на спину.
И тут его осенило! Вот он, гром средь ясного неба!
– Я весь целостный, когда смеюсь! Мой смех – оружие против смертельного уныния!
От радости слизня одолела икота, что только раззадорило счастливое мгновение.
– как я только – Иик! – засмеюсь,
Никого не забоюсь!
Ни голодного ежа,
Ни хвостатого ужа! – Иик!
В голове почему-то все затихли, и Уник ощутил блажь.
****
Незаметно подкралась ночь. С вышины спустились темнота и мерцающие нити звёзд.
Уник заполз на крепкую длинную купавку. С неё открывался вид на драгоценный млечный ковёр. Ни одного облака! Только россыпь бесконечных бриллиантов. Огоньки из созвездия Большой медведицы подмигивали ему, а он тихо посмеивался в ответ:
– Вам можно доверять.
ЗАГАДОЧНАЯ НОРВА
В минуты тихой радости из него излучалось тепло, способное обогреть целый мир.
Унылый довольно полз к родным смерекам, предвкушая хвойные ароматы. Впервые он чувствовал счастье не от влажности, а от горячего огня в теле. Никаких двойственных диалогов, никакой суеты. Просто хорошо.
– Биррррррэйн! Бирррррррэйн! – раздались каркающие звуки птицы.
Унылый посмотрел вверх и увидел тётушку Норву. И он громко радостно завопил:
– Ноооооорва!!!! Норваааа!! Это я, Унылый!!! Обрати на меня внимание!!! Я тут, внизу!!!!
Старая ворона имела на удивление чуткий слух, она спустилась на землю прямо перед слизнем.
– Приветствую тебя, мерзкий слизень! Ты всё такой же унылый? – и она внимательно пронизала его всего острым взглядом.
– Здравствуй, Норва. Я так счастлив тебя видеть сейчас!!!
– Да, неужели? – вздёрнула ворона бровь и с любопытством оглядела слизня ещё раз. – Что-то изменилось в тебе, мокруша. Так почему ты так рад мне? Я удивлена.