– Ну и жуть, – поморщился Оскар.

– Заживление было долгим, в это время я не мог играть. За этот период в команду успели взять замену, а ребята один за другим стали забывать о моем существовании, – вздохнул я.

– Ты не пытался вернуться в игру, когда восстановился? – спросил малец.

– Нет. Я тогда был очень обижен на всех и не хотел больше пересекаться с ними. Баскетбол для меня закончился, как и желание впредь выделяться.

– Но ты ведь стал художником, – заметил мальчик. – Это тоже выделяет тебя из толпы.

– К тому времени я уже понял, что нельзя никому позволять заглушать свои желания, – кивнул я. – Причина жить ведь кроется именно в этом.

Ворона издала громкое карканье, взлетая вверх. Казалось, будто ее крыло восстановилось, и она уверенно улетела, продолжая каркать вдалеке.

– Видно она тебе благодарна, – улыбнулся мальчик, глядя в сторону птице.

– За что?

– Может ей не хватало этого, чтобы кто-то в нее поверил.

– Вечно ты со своими странными умозаключениями, малец, – рассмеялся я. – Это всего лишь птица.

– Как скажешь, – мальчик показал на крытую часть остановки, за моей спиной. – Как думаешь, что там были за объявления?

Я взглянул на неровные остатки бумаги, приклеенной к железной части остановки и слегка подрагивающей от ветерка.

– Не знаю, может продажа квартир, как это зачастую бывает.

– Никакой фантазии, – цокнул малец, – а еще творцом себя считаешь.

– Да какая разница, – сказал я и снова сел на лавочку, которая издала неприятный скрип под моим весом.

– Нет, ну правда, – не унимался Оскар. – Мне вот всегда интересно разглядывать такие объявления, пока жду автобус. Иногда там бывает что-то интересное.

– Например?

– Например, продажа раритетных кукол или скупка ювелирных изделий.

– И что в этом интересного? – скрестил руки на груди я.

– А разве тебе не любопытно, почему человек решил продать раритетную куклу, в которую могла играть его прабабушка, или какое-нибудь кольцо? За этим наверняка стоит существенная причина.

– Тебе очень скучно, пацан, – покачал головой я.

Битый час мы сидели на остановке. За это время на трассе ничего не изменилось: не проезжали машины, не приземлялись птицы. Картина перед глазами монотонно впивалась в мою память сухим перекати-поле. Я облокотился спиной о горячую железку и поковырял пальцем клочок бумаги от бывшего объявления. Тут меня заинтересовали слова мальца.

«А еще творцом себя считаешь».

– Как ты узнал, что я художник? – спросил я.

– Это слишком очевидно, что ты связан с творчеством, – подумав, ответил малец. – Ты смотришь на мир, словно оценивая его. Каждое дерево разглядываешь подолгу, в то время как другой человек, на твоем месте, даже не заметил бы корягу. Так делают или нерасторопные инфантилы или профессиональные творцы.

– Ты слишком наблюдательный для своих лет, малец, – улыбнулся я.

В воспоминаниях всплыли фрагменты моей жизни. Когда я только начинал путь художника. Той осенью я впервые решил показать свои готовые картины людям. Денег на выставку или добротную рекламу у меня не было, поэтому я нарисовал мини-картины на листовках и расклеил их вдоль своей улицы на столбах, приписав адрес, куда заинтригованный зевака мог зайти и посмотреть мои работы в натуральном масштабе.

Ко мне пришло немало людей на следующий день, и на следующий тоже. В течение месяца приходили абсолютно разного статуса люди. Кто-то просто хотел посмотреть на место, кто-то познакомиться со мной, а кто-то покупал мои работы (что не могло не радовать). Позже часть денег мне пришлось отдать за штраф за расклеивание листовок на городские столбы, что было запрещено ради эстетики. К слову, безвкусные вывески и залежавшийся мусор в уличных баках портили эстетику города куда существеннее, чем мои творческие листовки, но кто я такой, чтобы спорить с системой?