– Знаешь, я вчера вечером думал, что нырну в постель, и мгновенно усну, такой я был разбитый, – нехотя пояснил Родион. – А на деле провалялся всю ночь, глаз не сомкнул.

– Из-за вчерашнего сборища, не иначе, – утвердительно заметил Егор.

– Скорее всего… – согласился Родион.

– В крайнем случае можно будет уехать в провинцию, там обосноваться и послать их всех подальше с их столичными амбициями, как считаешь? – с надеждой уточнил Егор.

– Да с чего мне от них бегать? – нахмурился Родион.

– Подчиняясь инстинкту самосохранения!

– Ты опять о своем, Егорка! – недовольно поморщился Родион.

– Да ну тебя, в самом деле! Хочешь – воюй хоть со всем миром, если больше заняться нечем! – с досадой отмахнулся Егор.

– Вот именно, – подтвердил Родион. – Чем мне еще заниматься?

А время шло, и десять минут, отведенные Юлькой, истекали.

– Родька, – спохватился Егор. – Поскольку у нас с тобой сегодня ничего не запланировано, я беру до вечера выходной!

Родион сидел, наклонившись к тарелке. Он медленно выпрямился и с недоумением взглянул на Егора. Его ноздри вдруг побелели, потом он как бы равнодушно отвернулся и отделил очередной кусочек от яичницы. Положив его в рот и немного пожевав, Родион задумчиво протянул:

– Да-а, симпатично и на вкус недурственно.

– Родион!

– А? – отозвался тот, старательно пережевывая очередной кусок.

– Я не слышу ответа!

– А я не слышал вопроса! – вдруг со злостью сообщил Родион. – Ты разве меня о чем-то спрашивал? Ты ставишь меня перед фактом, так зачем тебе мой ответ?

– Я хочу взять выходной! – спокойно сказал Егор.

– Да ну? Только еще хочешь? А мне послышалось, что уже берешь.

– Нечего к словам придираться! В конце концов я не твой раб! – возмутился Егор. – У меня появились дела!

– Это когда же они успели появиться? – холодно уточнил Родион, не прекращая тем не менее есть. – За те десять минут, пока я мылся?

– Ну какая разница, Родька?! – буркнул Егор, бросая взгляд на часы.

– Прекрасно. Зачем тебе тогда мое согласие? Свободен. Скатертью дорога, – сухо ответил Родион.

Егор повернулся и почти бегом устремился в свою комнату. Там он сбросил домашний свитер и старые линялые джинсы, заляпанные на бедрах брызгами жира и соусов, натянул что-то модное и приличное и побежал на выход, на ходу хватая с журнального столика бумажник и ключи от машины. Десять минут прошли.

Он уже всовывал ноги в кроссовки, когда раздался звонок в дверь.

Юлька стояла на площадке, прислонившись к перилам, и с укоризненным прищуром взглянула на Егора.

– Не уложился, – строго констатировала она. – С тебя штрафные.

– Юлька, я мигом! Только кроссовки надену! – скороговоркой произнес Егор, и уже хотел прикрыть дверь, когда Юлька звонко вскрикнула:

– Ну ничего ж себе! Ты что, джентльмен, оставишь меня на лестнице?!

Проклиная все на свете, Егор раскрыл дверь снова, и Юлька просочилась в прихожую. Егор присел, завязывая шнурки. Он торопился, но на правой кроссовке как назло затянулся "мертвый" узел.

– Вот черт! – ругнулся Егор.

– Не спеши, – отозвалась Юлька. – Я пока отдышусь.

Она встала у стены, сунув руки в карманы короткого и широкого пальто в крупную клетку. На ее длинных темно-каштановых волосах красовался черный колпачок с длинной кисточкой на конце и ярко-желтым знаком радиационной опасности на лбу… При первой встрече Егор был удивлен такому наряду, все-таки девушке давно уж не пятнадцать лет, но потом он понял, насколько верно эта шапочка отражает Юлькину натуру. Этакий огнеопасный чертенок.

– Сейчас, Юлька, сейчас… – бормотал Егор, вцепившись ногтями в проклятый шнурок.

– Ну что, покормил босса? И как ты один со всем справляешься, бедный?.. А этот твой волшебник что делает? На печи лежит?