Они указывают: «В Российской Федерации продолжается интенсивное насыщение объема законодательной базы. Наряду с процессами интеграции, параллельно, а нередко и опережающими темпами, развиваются механизмы дифференциации правового материала»[116].

Некоторые исследователи, среди которых М. И. Бару, Т. А. Лесниевски-Костарева, С. С. Каринский, И. Н. Сенякин и М. К. Юков, употребляют термин «интеграция» как синоним унификации. Так, М. И. Бару, утверждая, что «единство и унификация (интеграция) правовых норм – это не идентичные понятия»[117], фактически ставит знак равенства между ними. Т. А. Лесниевски-Костарева пишет: «В рамках правотворческого процесса дифференциация ответственности уравновешивается ее унификацией, интеграцией. Следовательно, парной категорией для дифференциации уголовной ответственности служит интеграция последней. К наиболее важным моментам интеграции, унификации уголовной ответственности в отечественном уголовном праве могут быть, на наш взгляд, отнесены: установление равной градации ответственности независимо от сословного положения граждан; исключение из круга обстоятельств, признаваемых квалифицирующими, характеризующих только личность виновного (например, особо опасный рецидивист); объединение родственных институтов (например, охраны государственной, общественной и личной собственности); унификация видов и форм ответственности как в рамках определенных институтов, так и в рамках отрасли»[118]. С. С. Каринский отождествляет интеграцию и унификацию, отмечая, что «применение метода интеграции (унификации) позволяет обобщить, привести к известному единству нормы…»[119]. Близкую позицию занимает и И. Н. Сенякин, выделяя интеграцию в качестве одной из форм унификации, высшей ступени унификационного процесса на уровне межгосударственных отношений[120].

М. К. Юков также приписывает интеграции ряд особенностей, характерных для унификации. Определяя интеграцию как «объединение в процессе развития системы права в одно целое различных юридических норм или их элементов на основе совпадения (единства) содержания общественных отношений»[121], автор говорит об интеграции как о «слиянии путей обобщения одного из структурных элементов нормы», утверждая, что интеграция норм возможна только в тех случаях, когда речь идет о единстве содержания общественных отношений, когда наблюдается единство принципиальных положений предмета правового регулирования и… когда речь идет о закреплении в нормах правовых принципов, близких по своему содержанию. И далее продолжает: «Наиболее успешное проведение интеграции правовых норм наблюдается в тех отраслях права, которые имеют кодифицированное оформление, так как именно кодификация законодательства открывает широкие возможности для обобщения понятий, правовых явлений, выработки новых понятий (курсив наш. – Л. К., Л. С.) и т. д.»[122].

Однако отдельные ученые справедливо, на наш взгляд, отстаивают необходимость разграничивать понятия унификации и интеграции. Так, в теории отмечается, что «подобное отождествление хотя и близких, но нетождественных понятий недопустимо. Интеграция – сведение к целому, объединение в целое каких-либо частей, элементов; унификация – устранение различий, обеспечение единообразия»[123]. Сторонником употребления в юридической науке термина «унификация» для рассматриваемого нами процесса является и О. Н. Садиков. С его точки зрения, термин «унификация» предпочтительнее, так как, «во-первых, он используется законодательством; во-вторых, этот термин общепринят для обозначения того же явления в международном частном праве; в-третьих, термин „интеграция“ обозначает понятие более широкое»