Он взял книгу в руки, и ему пришлось преодолеть себя, чтобы открыть ее. Он сразу наткнулся на поразивший его образ из позавчерашнего сна. Это совпадение Макс уже не мог пропустить, несмотря на свою беспечность. Он перелистал несколько страниц, тут и там обнаруживая знаки, будто специально оставленные тем, кто прошел по этой дороге чуть раньше.
Книга излучала то же самое, что и картина мертвого художника, – ту же растерянность заблудившихся, ту же безнадежность, тот же страх. И все-таки она могла помочь – Голиков чувствовал это, хотя еще не знал точно, в чем будет заключаться помощь некоего Строкова.
Расплатившись с продавцом, Макс спустился на перрон, держа «Путеводитель» у бедра. Библейски черная обложка книги и траурное лицо Голикова делали его похожим на миссионера, отправлявшегося в деревню прокаженных. На самом деле он дрожал от нетерпения и остановился слишком близко от края платформы. Три женщины болтали о чем-то за его спиной. Послышался гул приближающегося поезда, и ветер подул из черной норы туннеля…
«МУЖЧИНА! ОТОЙДИТЕ ОТ КРАЯ ПЛАТФОРМЫ!»
В другое время Максим отметил бы дурацкую привычку постсоветских людей называть друг друга по половому признаку, но сейчас он даже не обратил внимания на окрик дежурной по станции. Сквозь нарастающий шум до него доносились веселые голоса женщин. Те щебетали о помаде.
До головного вагона оставалось метров пятьдесят, и расстояние стремительно сокращалось. Тридцать метров, двадцать, десять… Кто-то обдал затылок Макса ледяным дыханием. Он почувствовал легкий толчок в спину, но этого было достаточно, чтобы он потерял равновесие и начал падать вперед.
«ПРЕКРАСНО! Я – ТУПОЙ, РАССЛАБЛЕННЫЙ БОЛВАН, КОТОРЫЙ ПОЗВОЛИЛ ТОЛКНУТЬ СЕБЯ ПОД ПОЕЗД!»
Падая, Голиков стал поворачивать голову, чтобы увидеть скотину, отправившую его на тот свет. Восприятие приобрело исключительную, потрясающую остроту. В памяти отпечатались мельчайшие подробности происходящего.
Он хорошо различал искаженное стрессом лицо машиниста, застывшее прежде, чем тот применил экстренное торможение. Для Макса время почти остановилось. Падающее тело медленно изменяло угол наклона, словно стрелка, ползущая по невидимому циферблату. Его и поезд разделяло всего около трех метров…
Когда угол достиг примерно сорока пяти градусов, Макс увидел лица женщин, оказавшихся очень близко от него. Он ни на мгновение не усомнился в том, что все трое представляют собой отлично выполненные человеческие муляжи. Их глаза были сплошными черными шариками, которые блестели на свету совсем как у того ребенка в коляске. Существо, стоявшее посередине, ласково улыбалось приговоренному.
Оставалось два метра до орудия казни.
Макс вдруг осознал, что его пальцы намертво вцепились в книгу.
«ПОЧЕМУ ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ ИМЕННО ТАК?! Я ВИДЕЛ ВО СНЕ СОВСЕМ ДРУГУЮ СМЕРТЬ!»
И кто-то ответил ему. Кто-то отозвался и стремительно двигался навстречу из потусторонней темноты, опережая земное время.
«ЭТО ЕЩЕ НЕ СМЕРТЬ!.. ЕЩЕ НЕ СМЕРТЬ… НЕ СМЕРТЬ…»
Макс ощутил, как ноги наливаются тяжестью, будто вся масса тела внезапно перетекла в ботинки, – неестественной тяжестью, удержавшей его на платформе.
Лицо женщины, которая стояла справа, чудовищно исказилось. Метаморфоза была мгновенной и почти неуловимой. Просто в пространстве над ее плечами возник бугристый лик, сочившийся мертвенно-желтым светом, – луна из сновидений, лицо кошмара, воплощение демона, первопричина содроганий. В жерлах двух глазниц-кратеров дымилась тьма. Безгубый и беззубый рот прошептал что-то неразличимое из-за низкого скрежета тормозящего поезда.