– Заедем в ЦУМ? – будто прочитал мои мысли Тутанков.

Как будто дал второй шанс.

– Да…– неуверенно ответила я и, отвернувшись в окно, улыбнулась.

Водитель затормозил у празднично подсвеченного фасада ЦУМа. Мы вошли.

– Придумала, что хочешь?

– Да! – оживленно ответила я и замялась. – Но…Но я не знаю цену…

Он еле заметно улыбнулся.

– Говори.

– Мне очень понравились одни часы. Они с бриллиантами. И, вероятно, очень дорогие.

– Мульта три. – пожал плечами Тутанков. – Пойдем.

Часы сняли на витрине.

Сапфировое стекло. Безель с бриллиантами. Ремешок из крокодиловой кожи.

У меня похолодело в груди.

От этого великолепия.

Я подошла к ним практически вплотную.

И уставилась.

Тутанков словил мой взгляд и расплылся в улыбке.

– Губа у тебя не дура, милая!

А потом повернулся к продавщице и позвал жестом.

– Дайте померить эти!

Они стоили четыре с половиной миллиона!

Продавщица засуетилась, открывая витрину. Пригласила нас присесть. За стол с красивой яркой лампой и двумя пузырящимися бокалами.

– Это для вас! Новогодний комплимент. – улыбнулась она.

И длинными пальцами в изящных перчатках положила передо мной на бархатный коврик часы. Тутанков взял их. И застегнул на моем запястье.

– Нравится?

– Я в восторге!… – прошептала я.

– Ну же, улыбнись! За удачный вечер? – Илья поднял пузырившийся фужер.

Я прикоснулась к его бокалу своим. Стекло приятно бренькнуло. Шампанское оказалось великолепным.

– Часы берем. Андрей, оплати. – крикнул он своему помощнику, который ждал нас у дверей бутика.

Тот молча кивнул глазами.

Мы приехали домой. И разбрелись по своим комнатам. Я лежала в спальне. Сквозь мансардное окно было видно луну и падающий снег.

Я крутила на руке часы, стоимостью в несколько миллионов рублей. Бриллиантов в них было больше, чем мне лет…

И думала о том, продалась ли я сегодня.

Или все же нет?…

31 декабря я позвонила маме, чтобы поздравить её с Новым годом. Но она не взяла трубку.

Первое января мы встречали с Тутанковым вдвоём. Дома. Сидели на диване в гостиной, с ногами, прижавшись друг к другу, и пили шампанское. Оно стоило дороже, чем все мои шмотки из прошлой жизни вместе взятые.

Рядом мигала ёлка.

И мне было хорошо.

Могла ли я подумать в начале года, что буду сидеть вот так с таким мужчиной?

Никогда!

Эта мысль до сих пор сводила меня с ума. Хотя уже можно было бы и привыкнуть. Он подарил мне серьги с бриллиантами. Они выглядели очень сексуально. И слепили глаза. Переливами. Будто играли. А может, просто надо мной смеялись?…

– Завтра утром летим в Питер. Мне надо лично поздравить старого друга. А оттуда на острова.

Я встреппенулась.

– На какие острова?

– Северный Мале. Хочу понырять.

– О боже! – я подпрыгнула на диване.

– Твои искренние эмоции, Линдеман, делают меня счастливым! Правда! – он нежно убрал мои волосы за ухо.

Мне было приятно. Он редко делал такие заявления, чем вводил меня в ступор. Я не могла понять. Равнодушие это? Или он боится подпускать меня ближе. По каким-то своим психологическим причинам…

Мы снова летели частным бортом до Санкт-Петербурга. Он, я и какие-то его серьёзные партнеры. Как ни странно, они были в чудеснейшей форме после новогодней ночи. И смешно шутили. Я же сидела поодаль. Чтобы не мешать их разговорам. Но со мной уже здоровались и даже спрашивали, как дела. Это мне льстило. Я больше не была "секретаршей". Тутанков теперь представлял меня просто:

– Это Любовь.

И я в глубине души верила, что он имел в виду не только имя. Ведь он запросто мог сказать:

– Это Люба.

Но говорил – Любовь!

Его "старым другом" оказалась длинноволосая красотка лет 35-ти. Я такого не ожидала. Остолбенела, когда увидела её.