Юля кивнула. Она сидела молча и смотрела большими зелеными глазами на Фила в ожидании откровений.

– Я родился и вырос в Екатеринбурге. Родители не были богатыми, отец работал на заводе, где по полгода задерживали зарплату, мать преподавала в университете. И всё было хорошо, пока мне не исполнилось 8. Так же, как и тебе. Совпадение? У меня был день рождения. Днем я играл с друзьями на улице, мы кидали снежки, катались с самой большой горки во дворе. Моему другу даже нос сломали в тот день, представляешь? Вечером мы с родителями пошли в кинотеатр, он тогда только недавно открылся в юго-западной части города. Отец взял выходной, чтобы сводить меня в кино. Он должен был работать в ночную смену. Я, хоть убей, не помню, что за фильм шел тогда, даже ассоциаций нет. Наверно, потому, что я старался вообще забыть тот день, но это невозможно. Мы вышли на улицу, когда всё стемнело. Зимой всегда темнеет рано, и солнце встает поздно. Не люблю зиму. Снег хрустел под ногами и падал большими хлопьями сверху… – Филипп слегка запнулся, сглотнул. – Было тепло, по меркам зимнего Урала, поэтому родители решили прогуляться до дома. Я не хотел идти, что-то внутри сжималось и не давало ступить и шага. Мы зашли в переулок, через который можно было выйти прямо к нашему дому. Мои родители так и не дошли. Кто-то сзади подбежал и резко дернул сначала отца, затем маму.

Фил замолчал. Глаза были пустыми и никак не реагировали на свет, будто были где-то далеко от этого места. Губы слегка дрожали. Юля понимала, она знала, что он сейчас испытывает, она испытывала то же самое. Почувствовала, как что-то теплое потекло по её щекам, и через минуту она нарушила молчание.

– Зеленый. Читать. Спагетти с фрикадельками. Кошек. Я люблю учиться, и я готова к этому назначению. И если верить Вам… – Юля слегка потупилась. Привыкнуть называть взрослого человека на «ты» – это не то, чему учили её родители. На «ты» тебе можно было называть твоих сверстников и тех, кто был младше тебя. И всё. Ну, возможно, ещё детей год или на два старше тебя, но никак того, кто старше в два раза. Она привыкла к книгам и тренировкам. Привыкла к тому, что её только и делают, что готовят ко встрече с монстрами. Привыкла к одиночеству. Она, как примерный ребенок, строго соблюдала правила и, возможно, поэтому добилась хвальбы совета и направления на стажировку раньше остальных. Но называть его на «ты». Каждый раз, когда это требовалось, перед глазами вставала её мама, словно призрак, возвращаясь из мертвых: «К взрослым нужно обращаться на Вы, Юлиана, понятно? Это не вежливо – тыкать в обращении к человеку старше тебя даже на два года. Ты же воспитанная леди, да, Юлиана?». Юля продолжила – …тебе, то тут работы не так много, и это лишь одна из ступеней до священного магистра.

– Так ты хочешь стать магистром? – Фил неожиданно даже для себя рассмеялся. – Прости ради бога. Просто я такого точно не ожидал. Но я рад, что у тебя есть цель. Нет ничего лучше, чем стремиться к выполнению поставленной цели.

Она замолчала. Доела остатки картошки и запила колой. Фил тоже молчал.

– Как ты стал охотником? – вдруг спросила Юля, и её глаза блестели уже не от слез, а от интереса.

– Я? – Фил задумался. – Как и все, кто становиться охотником. С 8 до 12 лет я был в детском доме, потом меня забрали на обучение. До 18 лет учился и тренировался в Москве. Затем был направлен в Екатеринбург. Был даже рад направлению с одной стороны и боялся его с другой. Я знал, что город очистили, но вот полностью ли? Меня готовили к встрече с монстрами, но я так и не был готов ко встрече с самим городом.