Около входа тёрлось несколько мужиков в замызганных ватниках. Олег схватил одного за рукав, и стал расспрашивать его о недавних захоронениях. Выяснив таким образом, что они держат правильное направление, Чулков посулил мужику рубль за то, чтобы он проводил их к могиле, ибо кладбище было огромным. Провожать их вызвались ещё двое, на что Чулков никак не отреагировал. Вскоре копатели могил привели их к свежему холмику. Олег молча отдал три рубля, видя жадные глаза полупьяных мужиков. Сам он подходить к могиле не стал, тактично оставшись стоять на приличном расстоянии, давая возможность другу выплеснуть своё горе без свидетелей.

Каратов подошёл к свежей могиле, которая была засыпана цветами, и опустился на колени, не обращая внимания на слякотную грязь вокруг, истоптанную многочисленными ногами. Со стороны Олегу казалось, что его друг молится, но Вадим, будучи убеждённым атеистом, просто шептал слова клятвы:

– Милая, Вероника, я клянусь тебе отомстить за тебя! Пусть этот подонок и отсидит даже, всё равно он не уйдёт от заслуженной кары! Я обещаю тебе, я обещаю! … Спи спокойно, родная! Я буду часто тебя навещать, не скучай, пожалуйста… Прости, что в последний день я мало был с тобой, но так получилось… Спи, родная…

Вадим представил лицо Вероники, и горькие слёзы потекли по его щекам. Он обнял холмик, потом встал и решительно направился прочь. Олег подошёл в свою очередь к могиле, поклонился, и развернувшись, стал догонять друга. Уже на выходе с кладбища, он решился нарушить молчание:

– Вадя, а цветы-то мы забыли купить.

– Это не важно, Олег, – тусклым голосом отозвался Каратов. – Цветов там и так достаточно – не в них дело. Главное, я буду помнить её живой, а не лежащей в гробу. Она у меня всегда будет здесь, – он постучал себе по груди. – Так что, Олег, не в цветах дело, они бы смешались с множеством других цветов. Я потом поставлю ей памятник – вот это будет лучше! А цветы… цветы я принесу ей, когда рассчитаюсь с подонками, которые её убили!!

Чулков не стал ничего говорить, догадываясь, что творится в душе Вадима.

Добравшись до дома, друзья ещё выпили, после чего Каратов решительно перевернул свою стопку:

– Всё, Олег, я пить больше не буду. Через неделю приедет Сашка, а у меня рожа, как у человека, только что побывавшего у чертей в аду на сковородке. Если я продолжу, то мне будет стыдно смотреть сыну в глаза.

– Ты прав, однако, – согласился Чулков. – Мне тоже надо ближе к дому. Ты не против, если я возьму с собой пару бутылок?

– Да ради бога, Олежек!

Когда друг уехал, Вадим завалился спать. Проснулся он от требовательного звонка в дверь. Путаясь спросонья в тапочках, Каратов поспешил открыть. На пороге стояла Настя Голубева с пачкой пельменей в руке.

– Вечер добрый, Вадим. Можно зайти?

– Входи, – не очень любезно ответил Каратов.

Настя протиснулась в коридор, ненароком, или случайно, задев пышным бюстом грудь Вадима. Тот на этот недвусмысленный намёк никак не отреагировал.

– Ты, наверное, голоден? Я вот принесла пельменей, – Анастасия быстро прошла в кухню.

Увидев грязную посуду, она всплеснула руками:

– Что это у тебя так грязно здесь? Ты же аккуратист, Вадим! А это почему здесь!? – она брезгливо показала на кучу пустых бутылок, стоявших под раковиной. Схватив их, она стала одну за другой отправлять их в мусоропровод, находившийся тут же в углу кухни. Закончив выбрасывать тару, она обернулась и сказала:

– Я кое-что слышала от наших кумушек во дворе, у тебя правда кто-то умер из знакомых?

Голубева всё лето провела загородом в пионерском лагере в качестве повара, и теперь была не в курсе последних событий.